Вынимая полотенцем горячий поддон, Карла спросила:
— Работенка у вас нынче, видать, не из легких? — но ответа на свой вопрос дождалась не сразу.
— Сегодня статус-кво, — отозвался Ферстрейен после паузы.
— Отчаливаем, пока прилив.
Балтюс затянулся сигаретой и выпустил дым, как пар из цилиндра. Без чего-то восемь они поднялись. С видимой неохотой отставили стулья, расправили плечи, надели тужурки, натянули перчатки.
— Ну, трогаем, — сказал Балтюс.
Карла сдержалась, чтобы не вскипеть. Приперлись спозаранок, да еще недовольны. Она спросила, не собираются ли они зайти, как всегда по четвергам, около пяти вечера, но ответа не получила — в эту минуту вошел рассыльный с городской почты. На нем была черная кожаная куртка, шея трижды обмотана шерстяным шарфом, отчего голова в черном мотоциклетном шлеме казалась еще меньше.
— Вы сейчас куда? — спросил паренек, отогревая дыханием руки.
— На Эйтерваарденстраат, — ответил Балтюс. — Можем подбросить, если хочешь.
— Неплохо бы. На моей трещотке мигом околеешь. У вас там надолго работы?
— Смотря как пойдет дело, — сказал Ферстрейен.
— Мне надо в ту сторону. Потом загляну к вам.
— Давай, обогреешься немного. Да еще как! — Балтюс вразвалочку зашагал к двери.
Ферстрейен помедлил, обернулся, приветственно махнул Карле рукой и, подмигнув на прощанье, вышел.
С тех пор как они вылезли из своего "фольксвагена", прошло полчаса. Сев снова за баранку, Балтюс включил фары, посмотрел на выстилающий мостовую тонкий блестящий ледок. На улицах кругом было темно, и только прямо перед ними над площадью воздух стал понемногу светлеть; казалось, пробуждающийся день с такой же неохотой принимался за дело, как и они сами.
Фриду Борхстейн разбудили в половине восьмого. Проснувшись, она вставала обычно не сразу, лежала еще какое-то время в постели, но нынче ей было совсем нетрудно отступиться от своей привычки. Хотя спалось ей в эту ночь довольно скверно — вторая таблетка снотворного подействовала только под утро, — она мгновенно проснулась.
Она с минуту подумала о грядущем дне, за который нужно столько успеть, и одним резким движением спустила ноги в шлепанцы. Пожалуй, чересчур уж резким. Фрида еле успела ухватиться за стоящий рядом с кроватью стул, почувствовав острую боль в пояснице. Ступни свело судорогой, которая поползла по икрам вверх и засела где-то в коленях. Не в силах подняться, Фрида упала обратно на кровать и начала массировать ноги. В последние годы такие боли часто мучили ее по утрам. Ее раздражало, что они не проходят; она не хотела покоряться этой злой силе, завладевшей ее телом, всякий раз надеялась, что снова почувствует себя как прежде, пусть хоть ненадолго. Как прежде — когда же это было? Скорчившись, растирая руками щиколотки, она силилась вспомнить. Но в голову ничего не шло, вспоминать было бесполезно. Да и важней сейчас другое — попробовать встать на ноги.
