Целую неделю маме нездоровилось, а в тот день, почувствовав себя немного лучше, она грелась на солнце.
— Завтра начну для тебя летнюю кофточку, — пообещала она мне.
Отец молча лежал, куря сигару, с закрытой книгой на коленях. Я нашла в сарае старую ракетку и теннисный мяч и стала тренироваться против стенки сарая. Мяч то и дело перелетал через нее, и мне приходилось выходить за калитку и искать мяч на улице. Однажды он даже перелетел через глухой уличный забор. Наш сад отделяла от соседнего неширокая канава, с обеих сторон огороженная глухими заборами. Если стать здесь, в канаве, никто тебя не заметит. Пока я искала мяч, подошел отец.
— Да ведь это прекрасное убежище, — сказал он.
Он перелез через забор, и мы присели на корточки за деревом, которое стояло как раз посередине между нашими садами. Ноги утопали в мягкой земле, сильно пахло прелыми листьями. Сидя тут в полумраке, отец тихонько свистнул, а потом позвал:
— Алло!
— Где вы? — спросила мама. Она, видимо, задремала.
— Ты нас видишь? — спросил отец.
— Нет, — ответила мама, — где же вы там спрятались?
— Здесь, — сказал отец, — за забором, посмотри получше.
Мы выглянули в щелку и увидели, как она идет к забору.
— Да где же вы, я не вижу, — повторила она.
— Вот и хорошо! — воскликнул отец. Встал и ловко перелез в сад. — Останься пока здесь, — сказал он мне. И начал уговаривать маму попытаться перелезть через забор.
— Зачем? — спросила она.
— Ты сперва попробуй, — сказал он.
Ей пришлось несколько раз перелезть туда и обратно, пока отец не убедился, что она проделывает это достаточно быстро. Тогда он тоже перелез обратно, и мы втроем присели на корточки в канаве.
— Здесь нас никто не найдет, — сказал он. — Посидим немного, прикинем, сколько мы выдержим в такой позе.
Но я уже нашла в листьях свой мячик.
— Я пошла отрабатывать удар слева, — крикнула я и спрыгнула в сад.
Отец с мамой остались в канаве.
— Ты нас видишь? — крикнул отец.
— Нет, — крикнула я в ответ, — ничего не вижу.
Тогда они вышли из укрытия. Мама отряхнула платье.
— Вся перепачкалась, — сказала она.
— Завтра выкопаю яму и сгребу листья, чтобы удобней было сидеть, — сказал отец.
Вечером, перед чаем, я подошла к окну и посмотрела на улицу. Не видно ни души. Стояла такая тишина, что было слышно, как поют птицы в саду.
— Отойди от окна, — сказала мама.
— Там никого нет, — отвечала я, но отошла и села за стол.
Мама стала разливать чай, мягко и бесшумно двигаясь от чайного столика к нам и обратно.
