– Закрытая черепно-мозговая травма, – бесцветным неживым голосом произнесла моя собеседница. – Травмы, несовместимые с жизнью… Умер, не приходя в сознание. В полиции говорят, что кто-то знакомый подкараулил. На нашей лестнице. Кровищи была целая лужа, ее дворничиха замывала, ругалась. Красная такая, яркая. Ты бутылку-то открывай, меня и руки сегодня не слушаются. Мы на Майорку летом хотели, квартиру поменять, и все теперь псу под хвост. Ну что, давай не чокаясь, за упокой души. Вот блин, не вовремя-то как…
Что тут скажешь? Судьба любит пошутить. Еще час назад я напряженно размышляла, как сделать так, чтобы Полина приняла меня благосклоннее, чем в прошлый раз, и была максимально откровенна. И вот, пожалуйста – все двери передо мной распахиваются одна за другой, сижу с госпожой Стариковой, которая пребывает, как выразился один милейший старичок, «в состоянии невесомости». Более того, Полина рада моему обществу и возможности выговориться. Дело за малым: направить нашу беседу в нужное русло. Что для меня, посвятившей журналистике страшно сказать сколько времени, не составило особого труда. А чтобы самой не потерять контроль над ситуацией, я прибегла к небольшому, но действенному средству. «Энтеросгель», который пришлось срочно купить, когда Мыш еще почти щенком из чистого упрямства прямо на моих глазах взял в рот дохлую крысу.
Как позже выяснилось, эта бесцветная и безвкусная субстанция прекрасно выводит из организма всевозможные токсины. А если принять его перед фуршетом или корпоративом, можно не опасаться, что после рюмки какого-нибудь ликера события начнут развиваться непредсказуемым и не самым удачным образом.
Вскоре Полина перестала даже замечать мое присутствие и принялась рассказывать, как будто говорила сама с собой. Мне только и оставалось, что время от времени подавать реплики и задавать наводящие вопросы. И вот что я узнала.
Николай с юности испытывал просто маниакальную страсть к старым вещам. Не антиквариату, который надо поставить на полку и по возможности даже не дышать в его сторону, а именно вещам, которыми можно пользоваться. Поэтому, когда они сняли помещение под офис в полузаброшенном лабораторном корпусе, он радовался, как ребенок, совершая экспедиции по кабинетам и притаскивая множество канцелярских принадлежностей советской эпохи. «Они добротные, у них аура силы и стабильности», – пояснял он. Они с Андреем – да, они уже тогда были любовниками – сперва посмеивались над этим пристрастием, но затем махнули рукой. В конце концов, хобби не хуже и не лучше любого другого.
