– Еще как не переживет! – подхватила я. – Если тебе наплевать на труд Аллы и на мой, так хотя бы о любимой женщине подумай. Она страдает не только от унижений и страха: ей там холодно и кормят в таких заведениях не по ресторанному меню. А в ее положении, наоборот, требуется усиленное питание, не говоря уже о моральной поддержке. И ни от кого, кроме тебя, она не сможет это получить.
– В каком еще положении? – переспросил Николай уже более заинтересованным голосом. – Это же все из-за меня! Она со мной и разговаривать не захочет.
– В положении она, значит, беременна, на четвертом месяце! – рявкнула я. – Рожать будет в казенной палате, а потом выйдет никому на свете не нужная, не говоря уже о ребенке! Если ты не в курсе, то все ее банковские счета арестованы, а квартира конфискована.
– Полина… Ребенок… Господи… – простонал Николай, согнувшись и закрыв лицо руками. – Это ребенок Андрея?
– Это ребенок Полины в первую очередь! И если ты сейчас превратишься в лепешку на асфальте или забьешься в угол и там тихо подохнешь, то ничем им не поможешь! А теперь, пока сюда не приехали санитары из психушки, быстренько спускайся и начинай заниматься делом. И в первую очередь своим здоровьем! Хватит уже себя жалеть, тебе и без того есть чем заняться.
Николай выпрямился, убрал руки с лица и посмотрел в мою сторону. Затем застегнул куртку, пригладил волосы и спросил:
– А что ей принести? Наверно, туда не все можно передать…
– Вот у Аллы и спросишь, они с Виктором по твоей милости уже сколько времени на этой же крыше мерзнут. Одним словом, или ты прямо сейчас берешь себя в руки, или на похороны слюнтяя и тряпки я не приду, так и знай! Все, конец связи.
Экран потемнел, а затем я снова увидела Аллу.
– Ну, ты и выдала! – восторженно прошептала она, вынимая изо рта сигарету – интересно, которую за последнее время. – Не знала за тобой таких талантов. Прямо, блин, психолог.
– Блин – это хорошо, – подхватил появившийся «в кадре» Виктор. – А есть?
– У меня – да чтоб блинов не было? – расплылась в улыбке подружка. – И ты тоже, как вернешься в Москву, сразу ко мне. У тебя же двойная победа, вот и отметим как следует.
Неизвестно как я оказалась за рулем старых, раздолбанных «жигулей». Я прекрасно понимала, что транспортное средство – не мое! – находится на последней стадии издыхания, но вместе с тем знала, что должна поторопиться. Если я не успею, с кем-то из моих близких произойдет нечто ужасное. Темный еловый лес, мелькавший по обе стороны дороги, вдруг превратился в туннель, а затем в омерзительное грязное болото, тянувшееся до самого горизонта. Непонятно как, но я продолжала ехать по нему, не проваливаясь и почти не снижая скорости. Главное – цель, а она у меня благородная. Кто и когда сказал мне это? Впрочем, не так важно. Надо спешить, пока меня не опередили.
