— Сладкоголосая Селестина…
— Простите, папá. Но он всё равно мог догнать меня ещё внутри. Помещение уже кончалось, мимо меня что-то просвистело и разбило окно, я в него выпрыгнула и приземлилась на тент, сползла в сторону и затаилась. Он меня потерял из виду. Так мне казалось. Я продвигалась к набережной, прячась в тенях. Луна уже скоро должна была выйти на минимально допустимый азимут. Я надеялась, что Сёриз увидит меня с той стороны, и поймёт, что надо удирать.
— Она застала финальную сцену этого авантюрного приключения, хоть и немногое разглядела с того берега.
— Ага. Было тихо и чисто, я прокралась через павильоны и киоски, не поняла, где там Сёриз, но осознала, что ждать всё равно нельзя, а ей опасность не угрожает — в крайнем случае, перемещусь прямо к ней, — и вдруг снова он. Должно быть, как-то заметил отблески флю-мируа, пока я вертела ис-диспозитиф и пыталась активировать… хоть что-нибудь. Только он схватил мою руку и собрался её вывернуть, как появился спасительный сигнал. В последней отчаянной попытке я наподдала своему ухажёру — не тащить же его за собой? Тот, казалось, отпрянул, но всё-таки продолжил борьбу и неуклюже свалил меня в воду… Вот только я до неё не долетела.
— Но оставила ему на прощание частичку себя.
— Да, папá Блез, такая уж у нас, молодых, романтика.
— И всё же, несмотря на пережитые злоключения, ты не считаешь, что он связан с апрельской трагедией.
— Спасибо, что не придали утверждению форму вопроса. Не считаю. Трио занималось какими-то своими мелкими, но вполне конкретными и материалистическими делами, а местоположение было на периферии очага флюграммы.
— Простое совпадение?
— Простое совпадение с неприятными последствиями. Уж если где мёдом намазано, туда и пчёлы, и мухи…
— Что ж, тогда оставим этих негодяев полиции, если соизволят попасться. У нас другие заботы.
— Но…
— Я помню, что ты хочешь найти его, однако устраивать засады и ссориться с русскими мы не будем.
— А если это другие русские? Нанялись в услужение кому-то другому?
— Наёмники промышленного шпионажа? Совсем не наша забота, моя чуткая Селестина. Могу послать весточку в генеральный комиссариат Выставки и на Орфевр, — но на том и всё.
— Как скажете, папá Блез, — покорно ответила она, не найдя место, куда направить взгляд. Посмотреть ему в лицо не посмела, признавая свою грубую оплошность. Уткнуться в грифельно-серые стены? Нет, чудаковато. В позолоченные — или и впрямь золотые? — египетского стиля элементы и предметы, без перебора и со вкусом расположенные то здесь, то там, добавлявшие благородства монотонности стен? Тоже нет: можно начать бесстыже глазеть. И уж явно не в неопределённого цвета потолок или черно-белый, вызывающий своим частым контрастом тошноту, шахматный пол, каковой только и объединяет кабинет папá Блеза и остальные залы… Который вдобавок пронизывала стеклянная, наполненная водой и уходящая глубже под землю пирамида, этот пугающий саркофаг прямо посреди… Ох, надо уходить.
