Кашкари вытер пот со своего лба:
– Вот такое немецкое лекарство я бы не отказался иметь под рукой.
Тит взглянул на часы – им надо было вернуться к миссис Долиш до отбоя.
– Нам лучше отвести его на вокзал, – сказал он, все еще учащенно дыша после пережитого испуга, – иначе опоздаем на поезд.
Кашкари ухватился за спинку стула; его дыхание тоже было тяжелым и прерывистым.
– Спины у нас крепкие – я меньше всего переживаю, как мы дотащим его туда. Надеюсь только, что от поездки ему не станет хуже.
– С ним все будет в порядке, – заверил Тит.
Принятой Уинтервейлом панацеи хватило бы, чтобы пережить заклинание казни, что уж говорить о легком подрагивании железнодорожного вагона.
– Дай бог, чтобы ты оказался прав, – вздохнул Кашкари. – Дай бог.
* * *
Иоланта села в купе к Куперу и Сазерленду, и они начали играть в «двадцать одно», ставя на кон по полпенни с каждого. В соседнем купе, где ехали остальные трое ребят, стояла гробовая тишина. Перед посадкой в вагон принц отозвал Иолу в сторону и рассказал ей, что Уинтервейл сейчас под действием панацеи. Она кивнула и вернулась к Куперу.
«Двадцать одно» оказалось самой легкой немагической карточной игрой, в которую Иоланта когда-либо играла. Ей только и надо было следить, чтобы сумма очков карт как можно больше приближалась к двадцати одному, не допуская при этом перебора. И все же после пересадки в другой поезд в Лондоне она отказалась продолжить. Выйдя из купе, Иола остановилась в проходе и уставилась в окно на проплывающие мимо окраины города. Уличные фонари и освещенные окна появлялись все реже и реже по мере того, как они углублялись в сельскую местность.
Дверь в соседнее купе открылась и закрылась. Сердце Иоланты екнуло. Но рядом с ней встал не Тит, а Кашкари.
– Мне жаль, что ты можешь нас покинуть, – сказал он.
Речь шла о семействе Фэрфакс и скотоводческой ферме в Вайоминге.
– Я бы хотел, чтобы все осталось, как есть. Но грядут перемены, и я не могу их остановить. – Она мельком взглянула на индийца. – Ты понимаешь, о чем я.
Кашкари едва заметно улыбнулся:
– В моем случае это больше походило на «бойся своих желаний». Я всегда хотел встретить девушку из своих снов.
– Любовь с первого взгляда, а?
– Скорее, изумление с первого взгляда.
– Она настолько красива?
Лицо Кашкари приняло мечтательный вид.
– О да, очень, но я всегда знал, как она выглядит. Я изумился, когда увидел ее воочию в том месте и в то время, когда меньше всего этого ожидал.
Судя по всему, они проезжали церковь; колокольный звон еле слышался из-за шума поезда. Иоланта лихорадочно подыскивала другие слова, кроме вертевшихся на языке «Мне очень жаль». Ей действительно было ужасно жаль Кашкари – и хотелось предложить ему лучшее утешение, чем избитые фразы, которые уже ничего не изменят.
