Ему все еще было больно – он держался осторожно и избегал лишних движений. Люди по-разному реагируют на боль: кому-то нужны сочувствие и поддержка, другие предпочитают страдать в одиночестве, без свидетелей. Принц, похоже, принадлежал к последним, к тем, кого раздражают настойчивые доброхоты. Или...
– Ты думал, что это я тебя ранила?
Его вопрос, кажется, позабавил.
– Тебе это пришло в голову только сейчас?
– А с чего бы мне раньше об этом думать? Я этого не делала.
Он вздернул бровь:
– Уверена?
Чародейка осеклась – ведь она и правда не могла знать наверняка. Зато могла вообразить себя мстящей за своего защитника. С другой стороны, его рана нанесена явно не силами стихий.
На что она и указала.
Юноша лишь фыркнул:
– Хочешь сказать, что не умеешь варить зелья?
А умеет ли? Но в памяти тут же начали всплывать всевозможные рецепты: очищающие настойки, отвар бельканто, эликсир света. Девушка потерла виски:
– А ты знаешь, почему нарядился немагом?
– Я мог быть изгнанником. Моя одежда куплена в Лондоне, в Англии, и я узнал улицу – она известна своими портными.
– Сэвил-Роу? – Название, к ее удивлению, само слетело с языка.
И к удивлению юноши тоже. Он подвинулся – и скривился от боли.
– Откуда ты знаешь?
– Когда ты сказал про улицу в Лондоне, известную портными, название тут же пришло в голову.
«А свое собственное имя вспомнить так и не могу».
– То есть мы сохранили приобретенные знания и умения, – размышлял он, – но не личные воспоминания.
Что подразумевало точные заклинания памяти. Для грубых, заставляющих забыть все подряд, достаточно желания; однако точные контакт-зависимы. Маг, который так аккуратно убирал воспоминания, должен был накопить много часов прямого физического контакта с жертвой, чтобы чары возымели силу.
Для большинства таких заклинаний требовалось тридцать шесть часов контакта; для самых сильных – семьдесят два. Если не считать младенцев, которых носят на руках родные, или любовные пары с их объятиями, маги просто не прикасаются друг к другу настолько часто, чтобы иметь возможность наложить контакт-зависимые чары. Конечно, были и обходные способы накопить требуемые часы, но вообще временной порог гарантировал, что многие потенциально опасные заклинания не будут использоваться как попало из-за мелких обид.
В данном случае, однако, этот порог вызывал неприятные подозрения: значит, память повреждена не врагом, а, вполне вероятно, кем-то, кого чародейка очень, очень хорошо знает.
