При этом, из-за столь невиданных охранных вольностей, в Виланвеле мог найти пристанище любой преступник: убийца, вор, конокрад, мародер, налетчик. Особенно часто заглядывали беглецы из Норгвальда. Другое дело, что преступности как таковой на улицах города было совсем не много. Многие лиходеи здесь лишь пересиживали, координировались, и все сводилось только к наличию огромного количества всевозможных картелей и притонов. Не лишним будет добавить и то, что в столице севера находился второй по величине черный рынок королевства, после столицы полноправной. Только вот, если в Корвиале старались искоренить заразу или хотя бы умело создавали видимость ведущейся в этом направлении работы, то управленцы Виланвеля, могло показаться, совсем не подозревали о сей злосчастной опухоли. На самом же деле, все обстояло иначе. Герцог, безусловно, прекрасно обо всем знал и, в свою очередь, имел с торговли краденным недюжинный навар, выменивая грязное золото на свое благоволение. Оттого Виланвель с незапамятных времен являлся, по большей части, домом для значительного числа профессиональных, как они сами себя величали, и не очень воров любой масти, начиная от мелких щипачей и кончая грабителями с большой буквы, успевавшими за ночь обнести особняк-другой.
Впрочем, помимо Шельма-града этот город имел и другое, более официозное и благозвучное прозвище, что успело прирасти к нему поистине второй кожей. Твердыня Сизой Ночи — именно такое определение северной столицы встречалось во множестве сказаний и баллад. Виланвель был мерзлым, но богатым, оттого владельцы домов, особенно в элитных районах, не чурались ставить в своих имениях сразу несколько больших и теплых каминов. Таким очагом, пускай и не столь роскошным, как у знати, полнилась каждая виланвельская лачуга, а пламя в них, с наступлением холодного времени года, не гасло круглые сутки. Над крышами не переставая курились валившие из краснокаменных труб клубы сизого дыма, к сумеркам, под гнетом тяжелого морозного воздуха, целиком погружавшие потемневшие улицы в плотный голубоватый туман, не сходивший до самого рассвета. Зрелище, стоит отметить, весьма необычное. Даже сейчас я ехал по тонким городским переулкам и мог мельком учуять запах гари, глаз едва заметно мутила светло-графитовая дымка, а в горле ощутимо оседал песок. Хотя зима еще ступала по этим землям далеко не самыми томными шагами, люд уже сейчас начинал потихоньку протапливать.
