Мальчик вытянулся по стойке смирно.
Монах одобрительно кивнул. Повернулся к одной из дверей и принялся рыться в полах туники.
Мальчик изучал цементные швы. Он боялся думать. Размышлять на счёт того, чего так сильно испугался его проводник. Как нельзя кстати, его взор наткнулся на засаленную табличку с трудно читаемым текстом. Мальчик осторожно — чтобы не потревожить занятого поисками ключа монаха — шагнул к стене. Тут присел и глянул снизу–вверх. Руки он держал перед собой ковшиком, на случай, если что.
Годы сделали своё дело. Тем более, табличка была выбита не то на куске застывшей глины, не то в слабом растворе цемента, так что тут и папа бы голову сломал. Но кое–что прочесть было всё ещё можно.
— «Ад преисподней пришёл в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоём…» — Мальчик сглотнул ком, подкативший к горлу. Забегал зрачками по расплывшимся строчкам: — «В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви — покров твой…» «А говорил в сердце своём: «Взойду на небо, выше звёзд Божьих вознесу трон свой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему…»
Мальчик чуть было не сел, но монах вовремя подхватил его под руку. Подтянул ближе. Указал пальцем на табличку, затем обвел свободной рукой коридор и мотнул головой.
Мальчик, стуча зубами, кивнул.
Монах проверил, остановилось ли кровотечение. Удовлетворённо кивнул, но так и не отпустил. Подтащил к двери и принялся греметь связкой ключей.
Мальчик, между делом, осмотрел стену. Странно, но всё по–обычному — никаких потаённых механизмов. Мальчик потерял к стене интерес и шёпотом спросил:
— А про кого там написано?
Монах стиснул руку мальчика, да так, что тот чуть было не заверещал. Однако вовремя опомнился и поспешил ослабить хватку.
— Да кто вы такой? — обиженно проскулил мальчик, потирая ноющее предплечье. — Вы действительно знаете, где мой папа? Или только прикидываетесь?..
Мальчик прекрасно понимал, что сморозил глупость. Если монах преследует свои потаённые цели, то так он это и рассказал какому–то там мальчишке, потерявшемуся глубоко под землёй.
От былого веселья тут же не осталось и следа.
— Знаешь или нет?! — хищно спросил мальчик, отступая назад и думая, как так лучше вывернуться.
Монах обернул к нему своё усталое лицо. Убрал руку. Кивнул.
Мальчик топтался на месте, как помятый в бою петушок. Ему было стыдно. Вот ведь недотёпа окаянный — ему помогают, а он ещё шерсть дыбит.
