в браке. Я осознаю, что достойна медали за то, что все это время вела себя достойно, ни разу не оскорбив этого «месье». Слова «шут гороховый», «недоразвитый», «трусливая подлюга», «дрянь» остались несказанными. Потом я делаю вид, что прошу простить и понять неверного (начальник не должен обвинить меня в отсутствии терпения и понимания). Я описываю его тяжелое детство. Я упоминаю о дурном примере родителей. Я внушаю мысль о поведении с некой долей безумия. Тут же заявляю, что он не сумасшедший, напротив, у него необыкновенный, но извращенный ум. Я тяжело вздыхаю… Начальник выслушал меня до конца, затем высказал свое удивление, несмотря на то что это личное дело. Он обещал подумать, чем сможет помочь.
В тот день была отличная погода, а я так погрузилась в черноту изобретенного мной персонажа (отданного на растерзание), что, выйдя из офиса, была оглушена затрещиной солнечного света. Итак, я совершила первое «доброе» дело.
Следующие дни я посвятила секретарше Абеля. Она была мне совершенно необходима, как запасная карта игроку в покер. Это была молодая женщина, преданная и бескомпромиссная. Однако я заметила (и уже давно) в ее поведении некую тень эгоистичной ревности, у нее сложилось свое отношение к жертвам. При правильной обработке она могла изменить курс и сдать мне их на блюдечке. В любом случае Абель будет заминирован изнутри, не подозревая об этом. Отлично подготовленная ловушка!
Я стала ей регулярно звонить, сожалея, что сложившаяся ситуация не позволяет нам встречаться, как раньше. Я ее очень ценю и всегда была счастлива, что она работает секретарем моего мужа. С ней супруга не подвергается риску быть обманутой. Напротив! Мне удалось посеять в ее душе семена (а может, и более!) неприязни к такому шефу, который относится к ней немного высокомерно. Это было легко! Совсем легко! Она почувствовала к нему такую антипатию (к неверному мужу, развратнику, отцу-дезертиру, отъявленному лицемеру), что сама стала звонить мне время от времени и рассказывать, что ей удалось разузнать. Я правильно поступила, заставив ее поверить, что дома он отзывался о ней как о сплетнице, разгоряченной кобылке, об идиотке, слабой на передок, и хуже… Я даже добавила, что он обвинял секретаршу в способности изнасиловать пустые мужские брюки!
С этого дня я не только приобрела верного сторонника, но могла дирижировать неразберихой в офисе Абеля. Я даже смогла разжиться дубликатом его ключей. Без вранья, я перерывала у него на работе все шкафы с рвением истинно верующей. Это позволяло пополнить мое досье на него. Работа дотошного судебного исполнителя! Работа шпиона! Когда мне пересказывали его телефонные разговоры, я восторгалась: «Да здравствует Макиавелли!» Я ощущала себя равной Мата Хари. Но в реальности я оставалась все той же Саломеей, продолжающей плясать до полного безумства, лишь бы заполучить голову моего святого Иоанна Крестителя.
