Она еще долго мысленно кляла себя и не придумала ничего лучшего, как умолчать о потере, а в Москве пойти к милицейскому начальнику. Ах, старая она, глупей ребенка…
В окне тянулись засыпанные снегом поля, по тусклому полотну разливался сырой желток солнца… Зима и в этих краях наступила раньше обычного, а зимы ей не пережить…
Мужчина в боковушке шелестнул газетой, купленной на станции, и громко прочитал, что в ряде областей средней полосы выпали обильные снегопады, каких не припомнят старожилы. Созданы штабы по борьбе со стихией, на отдельных участках железной дороги действуют аварийные бригады по расчистке путей.
Тетка напротив, не поднимая головы от подушек, сказала, что это ее не касается. Лично она за проезд заплатила, пусть чистят.
Унимая сердце, Долгор пошла к знакомой молодой мамаше. Наблюдая, как та бережно баюкает ребенка, она успокоилась, отметив красоту светловолосой женщины. «Сын», — сказала мать. Скосив смеющиеся глаза на розовое личико сына, мамаша шепотом затараторила: она мучается поездом оттого, что боится летать самолетом. «Не за себя», — добавила женщина, но такое понятно и без слов.
С горящими ушами — скорее, от выпитого дармового вина, — забыв обо всем, Жорик с упоением играл в дальнем купе в карты. Поначалу, со смехом вернув полтинник, игроки, посматривая в окно, с энтузиазмом обсуждали погоду, говорили о лыжах — играли между делом. «С первым снегопадом!» — отложив карты, поднял стакан с рубиновой влагой кавказец, чокаясь с Жориком, подмигнул высокой проводнице, подметавшей в проходе. Проводница прыснула, как девчонка. Солдат понимающе ржал, подкручивал бачки, студент Петя краснел. Играли с прибаутками, подначивая друг друга, мелочь на крышке «дембельского» чемодана отливала больше медью. Незаметно смешки стихли, прибауток поубавилось, в кон пошли тяжелые железные рубли — Жорик, окончательно усвоив нехитрые правила игры в три карты, поднял ставки. Терять ему было нечего. Когда на чемодане зарозовел первый червонец, студент побледнел и полез под подушку. Карты шлепались о чертову кожу в сгустившемся молчании, плотно сжатые губы игроков кривились от сдерживаемых ругательств. Кавказец яростно вращал белками, чернел и подергивал щекой. Солдат, расцепив галстук, хватался за волосы. У Жорика кругом шла голова. Выигранное он, как наседка, держал под собой и, чтобы поднять ставки, вынужден был каждый раз вставать. С высоты своего положения он увидел, что сорвал и последний банк. Кавказец и солдат, переглянувшись, деланно засмеялись, звякнули с горя стаканами — расстались с деньгами, как мужчины. А вот студент Петя зарылся в подушку и затих.
