и смотрят в круглые луночки…
И это бы еще ничего.
От леса, в который вонзалось замерзшее озеро, шла шеренга косарей.
И по льду что-то косят.
— Взжик! Взжик! Взжик! — поют косы.
А шеренга состояла из Васьки, Сашки, Андрея, батьки Федоса, Тимофея, Струка, Артема, еще кого-то из мужиков.
— Взжик! Взжик! — взмахивают все косами.
Гнездо аиста на льду озера, а в нем озябший аист переминается с ноги на ногу.
Сруб колодца тоже на льду.
Детдомовец тащит салазки по льду.
А в салазках сидит директор детского дома и играет на балалайке.
— Взжик! Взжик! Взжик! — поют косы.
Галюня в легком платьице сидит возле колодца над лункой и удит рыбу.
Подняла голову:
— Папа… Папочка-а-а…
Артем и Галюня сидели возле.
— Папа… — шепнула Галюня. — Папочка-а…
— Галка, не дергай его… Тебе же сказано, он все слышит и воспринимает… Выйди лучше свежего воздуха глотни. А то вон выглядишь, как ночная бабочка после сверхурочной работы.
— Нахал!
— Иди, иди…
Галюня вышла.
Артем долго смотрел на Ваську.
— Дядь Вася, — наконец тихо позвал он, — послушай меня, пожалуйста… Ты лучший из нашего рода… Самый лучший… Ну, деда Федоса давай не обсуждать. Он на особом счету… А после него — ты… И если в моем присутствии про тебя кто-нибудь скажет хоть одно плохое слово — я ему хребет сломаю. Это не по-христиански, конечно, будет, зато по справедливости…
Я тебя люблю. Я тебя очень люблю. Помоги мне, пожалуйста. Дед Федос всегда говорил: живите набело, по-человечески… Давай, дядя Вася, набело…
Галюня в наброшенной на плечи шубке гуляла по скверику.
— Твоя дочь не моя сестра… И я ее люблю! И она… нет, она от меня шарахается, как от прокаженного, но не родит она от другого мужика ребенка! И я это знаю, и она это чувствует… Дед Федос все это знал, но молчать всех заставил… Ему под Новый год сто лет исполняется. Соберемся, помянем и за твое здоровье выпьем. Так что ты пока… не помирай. Лады? Дашь дозвол — камень с души у всех снимешь. Не дашь — так тому и быть… Не помирай, ладно?
Галюня гуляла по скверику.
Ирина спросила у профессора:
— Господин Шварц, возможно ли, чтобы те деньги, которые заплачены за операцию, были возвращены родственникам?
— Это исключено.
— Вы, наверное, неправильно меня поняли. Операция будет оплачена.
Я готова это сделать хоть сейчас.
— Так в чем вопрос? Передайте деньги родственникам.
— Лучше, если бы они пришли из клиники. Я готова перечислить даже намного больше.
— Ничего не понимаю. О! Это есть загадочный славянский характер и народ.
