Лет пятнадцать назад, уже будучи почти светилом, Яков Кацман перебрался из бедноватой Украины (конкретно из космополитической Одессы) на историческую родину. Устроился не плохо. Обыкновенному гению (и тогда отнюдь не параноику) обеспечили для работы условия, от которых у наивного одессита дух захватило. Лаборатория, финансы, новейшая аппаратура, никаких особенных претензий по поводу перерасходов…
Кацман трудился истово. На недалеком горизонте забрезжила мечта о номинации на Нобелевскую премию… Грандиозное будущее маячило, новые перспективы…
Действительность разобралась с мечтой довольно быстро и очень гадко. Кое–что из своих трудов доверчивый, чистосердечный Яков Самуилович нашел опубликованными под чужими фамилиями в европейских научных изданиях.
Удар под дых.
Предательство коллег Яков Самуилович переживал в психиатрической больнице Тель — Авива. Жена свалилась с инсультом и вскорости скончалась. Дочь и внуки давно уже перебрались за океан в Америку.
Слегка выздоровевший Яков Самуилович поплакал на могилке Розы Моисеевны, собрал нехитрые пожитки и с исторической родины вернулся на р о д н у ю землю.
Устроился завлабом в военный НИИ. Как небезосновательно подозревал Игорь Аристархович Коваль, работа на военных прельстила Якова Кацмана безусловной с е к р е т н о с т ь ю разработок. Режимностью объекта, где каждую бумажку отдают под роспись — в сейф. Где всё с л у ш а ю т, всех видят, никого с ч у ж и м клочком бумажки за ворота не пропустят.
На полигоне в крымских степях к странным параноидальным вывертам простого гения относились с ласковым терпением. Так как в остальном общении и обиходе, Яков Самуилович был милейшим тихим сумасшедшим.
… — Надеюсь, зная теперь всю подоплеку печальной истории Якова Самуиловича, вы, Тарас Григорьевич, можете представить, как я отнесся к конфиденциальному заявлению коллеги Кацмана «у нас в гостях, уважаемый товарищ Коваль, — инопланетное существо». Житель чужих миров, зеленый человечек.
— А как быстро Кацман раскусил этого парня Зевса? — задумчиво покачивая начищенным ботинком, тихо поинтересовался генерал.
— С точностью не отвечу. Кацман первым встретил Зевса в лабораторном корпусе…
— Зевса пропустили в с е к р е т н у ю лабораторию? — быстро перебил военный. — Кто позволил, почему?
Коваль усмехнулся:
— А вот тут–то мы и подходим вплотную к сути, Тарас Григорьевич. К тому, что ни один здравомыслящий человек не отважится описать ни в одной официальной бумажке.
