«Шапку-то какую дрянную со склада выписал, „не идет она ему“», — подумала Эмка и, спохватившись, кинулась сдирать с веревки белье. Так она и застыла с вытянутыми руками, когда Славка стукнул в дверь.
— Нельзя! — сказала Эмка и сама удивилась, что это сказала.
— Это я.
— Знаю. Тебе нельзя сюда.
Она слышала, как он сопит за тонкой дверкой.
— Что скажешь? — спросила она, не спуская глаз с двери.
— Поговорить пришел. Уезжаем.
— До свидания, — и Эмка кивнула, как будто Славка мог увидеть.
— Эмма! — начал было Славка, но Эмка его перебила:
— Уходи!
— Я...
— Уходи! — закричала она так громко, что даже Мишка услышал и выскочил из землянки.
Завизжали ступеньки. Эмка ткнулась головой в косяк и заплакала.
— Уезжаете? — подскочил Мишка к Славке. — Какие будут указания?
— Привет! — сказал Славка. — Быстро закрой наряды на ребят и до обеда отправь в бухгалтерию.
— Будет сделано!
Мишка не отставал от Славки, широко шагавшего к своей полуторке, забегал то слева, то справа.
— А может, еще поживете? У нас скоро лафа начнется. Сухой закон отменят. А девок еще знаешь сколько?
— Подслушивал?
— Да она дура, — паясничал Мишка, — счастья своего не понимает. Другая бы радовалась столичному подарочку.
Славка что было сил хлопнул дверцей.
«Ладно, — подумал он, — теперь хоть знаю, что за автобус она цепляться не будет».
Когда вечером, после смены, Юрка вернулся в вагончик, вся компания уже была в сборе. Сидели они, наверное, давно, с обеда, потому что вещи у всех были сложены, только Юркино шмотье валялось. Солома из тюфяков пошла в печь, еще жгли какие-то тряпки — вонища была зверская.
«Замерзли, собаки!» — подумал Юрка.
— Привет ударникам труда! — сказал Шмунин.
«Колбасу они, конечно, доели, — подумал Юрка. — Собаки, конечно. Ну да что от этих хануриков ждать?»
— Сэры, — спросил он, — кто ужинать пойдет?
Желающих не оказалось.
Когда Юрка вошел в землянку, все замолчали.
«Обо мне говорили, — подумал он, — или о нас. Интересно, хоть один отказался бы поменяться с нами?
На карачках бы за поездом, пополз, если бы предложили. Только кто предложит? У них классов по пять, по семь. Не всем же быть интеллигентами. Надо кому-то и землю пахать. А все-таки здорово они нам, наверное, завидуют».
Юрка сел на свое место, достал из сапога ложку, Эй наложил ему каши. За столом молчали. Эй поставил рядом еще одну миску, потом еще две — для ребят. Эмки за столом не было.
«Зря он эту кашу выставил, — подумал Юрка, но ничего не сказал. — А то начнутся расспросы да подковырки. Пусть уж лучше молчат. Я, что ли, виноват, если всестороннее развитие задерживается?»
