— Молочка, девочки! — угощала тетя Наташа и подталкивала каждую к столу, где белели разномастные чашки, а в самой середке, около тарелки с толстыми ломтями хлеба, колыхалось от всей этой суеты в широкой кастрюле молоко с еще не осевшей пеной. — Не стесняйтесь, гостеньки!
— Галеты! — вспомнила Лидка и кинулась на улицу.
— Может, картошечки отварить? — спросила тетя Наташа, окидывая взглядом стол.
— А ты как думала! — сказал Толик. — Раньше ты, теща, быстрее понимала.
— Ага, — откликнулась она, — раньше быстрее. А сейчас одна. Много ли мне надо? Вот и отвыкла совсем. Да вы пейте молочко — свое!
— Давай! — сказала Маргошка и протянула Толику чашку.
— Молочка, доченька? — спросила тетя Наташа.
— Извините, конечно, — сказала Маргошка, — но меня от парного мутит. Толик, долго я так буду стоять!
— Ты чего? — не поняла Алла.
— Хитрая! — сказал Толик и полез за занавеску.
— Привык с дурочками, перестраивайся. Время-то теперь какое! — ворчала Маргошка, пока он доставал с подоконника бутылку «Анапы» и отдирал желтый алюминиевый хвостик.
— «Цинандали», девочки! — закричала с порога запыхавшаяся Лидка и встала, как американская свобода с факелом.
И тут вспыхнула под потолком лампочка.
— Ну, я пошла картошку варить! — сказала тетя Пптлша. — А вы молочко пейте.
— Кому молочко бешеной коровки? — спросил Толик. — Подходи!
— Давай! — согласилась Алла. — Что с этими алкоголичками делать!
— «Цинандали» лучше! Он натуральный! — кричала Лидка и бегала вокруг стола, но «Анапа» имела больший успех.
— Не кричи! — сказала Лариска Лиде. — Поставь сюда. Нечего на них добро переводить.
— С легким паром! — возгласил Толик и чокнулся с каждой.
Алла заглянула на подоконник, откуда Толик вытащил бутылку, и сердито свела брови — там еще две стояли.
— Иди-ка сюда! — позвала она Толика и стала ему выговаривать, придерживая за рукав, чтобы не убежал.
— Девочки, галеты! Почему не едите? Они питательные! — кричала за столом Лидка и совала каждой эти сухие деревяшки.
Лариса потихоньку налила себе вторую чашку «Цинандали» и сидела-потягивала, наплевать ей было на этот галдеж.
— Нет, ты подожди! — сказала Маргошка Алле и полезла из-за стола. — Ты почему у меня кавалера отбиваешь? Толик, ты чей кавалер?
— Чего делить-то? — спросила Тамара. — Музыки все равно нет.
— То есть как — делить? — возмутилась Маргошка. — Ты себе найди сначала, а потом дели, если хочешь.
— Тещенька, — крикнул Толик, — ты Нинкин патефон не выкинула?
— Ай забыл? — спросила тетя Наташа, появляясь из сеней. — Вот он, на этажерке. Только пластинки подружки растащили. Ты, говорят, свое отплясала, а Нинка в Москве буги-вуги найдет. Одна, кажись, осталась в середке.
