Лариска скинула наконец сарафан и, прикрываясь растопыренными пальцами, пробежала к лавке, села рядом с Тамаркой и плеснула из таза пригоршню на чуть заметные округлости. Тамарка, намылив на ладони что-то розовое, теперь осторожно касалась этим тяжелых грудей — сверху и снизу, словно боясь тронуть темно-коричневые припухлости, на которые сверху наползала пена.
— Девочки! — закричала вдруг Маргошка. Она даже мыться перестала, вскочила с намыленной головой. — Давайте выберем мисс Целину.
— Это в каком смысле? — не пропустила случай съехидничать Лариска.
— А в таком. Выбирают же мисс Европу, мисс Америку. А мы выберем мисс Целину — самую красивую, самую конфетку.
— Зачем тебе это? — спросила Тамарка.
Алле эта идея тоже не понравилась:
— Мало мы ругаемся? С этими выборами до утра проковыряемся.
— И пусть, — закричала Лидка, — пусть до утра! В человеке все должно быть прекрасно. Это писатель Чехов сказал. Мы выберем самую красивую и будем ей поклоняться, будем ценить красоту, воспитывать себя.
— А ты этой самой красивой будешь пахту по утрам для лица давать? — спросила Тамарка. — Тогда я согласна.
— Буду. Я тебе даже конфитюр дам. У меня одна банка спрятана.
— А почему ей? — спросила Маргошка. — Выборов еще не было.
— Только гамбургский счет! — сказала Лариска.
— Какой? — насторожилась Алла.
— Книжки надо читать, художественную литературу. Гамбургский — значит строгий, без обмана.
— Сделаем так, — распоряжалась Маргошка, — считаемся, и тот, кто выходит, встает у печки. А мы говорим оценки — два, три, четыре, пять. Победит, кто больше наберет.
— Дочки! — крикнул на улице Толик. — Кому спинку потереть?
— Вот паразит, — возмутилась Лариска, — уже напился. Как же мы поедем?
— Никак, — сказала Алла, — не видишь, что ли?
За окном действительно уже шумел настоящий ливень. Незаметно потемнело, и наступил вечер. Дорога уже наверняка размокла, по этой глине теперь никакая машина не пройдет, только трактор.
— Толик, — Лидка по стенке пролезла к окну и выглянула, прикрывая грудь руками, — ты сейчас не мешай. У нас собрание.
— Вот ненормальные! Я к дояркам пошел.
— Не сердись, Толик. Я тебе правду говорю.
— Начали! — скомандовала Маргошка. Они встали в круг, касаясь друг друга мокрыми, теплыми бедрами, Маргошка чуть ближе к центру. — Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...
Она считала и шлепала ладонью по мягким грудям, только до Лариски она не доставала, и ладонь ее болталась в воздухе.
— ...девок резать, баб давить. Все равно тебе водить!
