Во время представления Барнум постоянно перемещался по залу, не задерживаясь подолгу на одном месте. Начинал он обычно с ложи для почетных гостей. Там за бокалом шампанского Финеас представлял высоким гостям своих новичков, красочно расписывая их достоинства и предсказывая звездную карьеру. Потом, даже если новичок не был востребован самим Барнумом, он без труда находил место в одном из расплодившихся клонов. Таким образом, Финеас не только помогал неперспективным исполнителям, но и заодно решал проблему конкуренции. За своими артистами Барнум наблюдал уже из зрительного зала, постепенно, по мере приближения финала, спускаясь все ближе к манежу. Когда подходил момент его выступления, он появлялся на арене не из–за кулис, как остальные актеры, а из первых рядов, дружески подбадриваемый своими новыми знакомыми. Каждое представление Финеас повторял один и тот же путь, но еще никто не крикнул убийственную фразу: «Все это уже было». Даже он сам.
Вот только рано или поздно все заканчивается. У Барнума по этому поводу было всего лишь одно замечание, — он хотел, чтобы для него действительно закончилось все, все сразу. Не так уж и мало, если хорошо подумать, но Финеас умел договариваться.
«Все это уже было», — подумал Барнум, когда увидел в толпе эльфийского рыцаря. И эта мысль устроила тревожный перезвон в его голове. Финеас едва ли не в первый раз нарушил традицию и не появился в зале с началом представления. Вместо этого он закрылся в собственном кабинете и нарушил еще одно правило, — откупорил бутылку своей любимой дубовой настойки. «Все это уже было», — подумал Финеас, опрокидывая очередную порцию спиртного.
Настойка не пьянила его, а только помогла взять себя в руки. «Я знаю, что будет», — сказал сам себе Барнум, опорожнив бутылку.
Настало время выступления Барнума. Зрители и работники цирка по привычке высматривали Финеаса в зале. Осветитель не выдержал напряжения и привычным движением вырубил верхний свет. Мощные лучи прожекторов беспомощно заметались по рядам, слепя зрителей и подчеркивая необычность происходящего. Потом послышался нарастающий гул, словно откуда–то с невидимых верхних рядов на манеж накатывалась снежная лавина. Перепуганный осветитель без всяких указаний нервным рывком снова врубил основной свет. Ослепленная толпа на какое–то мгновение притихла. В этот момент и раздался истерический крик какой–то слишком впечатлительной и глазастой самки.
— Вот он, — заорала она, поднявшись со своего места и указывая рукой в направлении кулис. Через секунду сотни пар глаз уставились на Финеаса Барнума. Тот в свою очередь, как ни в чем не бывало, закурил сигарету и сделал несколько шагов вперед. Затем снова остановился и стал, прищурившись, кого–то высматривать в толпе. Первая попытка успехом не увенчалась, и огорченному Финеасу пришлось переключиться на ближайших к нему зрителей.
