– Вы и правда очень многим помогли, – заверила его Фрида.
– Вы так думаете? – переспросил Рубен. – Возможно, эффект был бы тот же, если бы мои пациенты просто приняли пару таблеток, или сделали зарядку, или вообще ничего не сделали. Как бы там ни было, я не знаю, что я сделал для них, но мне это, черт возьми, уж точно на пользу не пошло. Оглянитесь! Смотрите, что происходит, когда позволяешь всем этим людям обосноваться у тебя в голове. В общем, если вы приехали сюда за советом, вот что я вам посоветую: если пациент начинает вас раздражать, отдайте его другому врачу. Ему вы не поможете, да и неприятностей не оберетесь. Вот так-то. А теперь можете уходить.
– Я не имела в виду, что он в самом деле действует мне на нервы – по крайней мере, не в том смысле, о котором вы мне сейчас рассказали. Мне просто… ну, любопытно. Он необычный пациент.
– Вы о чем?
Фрида рассказала ему о своих сессиях с Аланом, о том, какой испуг испытала, открыв газету и прочитав о Мэтью. Рубен слушал, не перебивая. На какое-то время Фрида почти забыла, где находится. Словно кто-то отмотал прошедшие годы и она снова стала студенткой, признающейся в своих страхах наставнику – Рубену. Он мог быть прекрасным слушателем, когда хотел. Он чуть наклонился вперед и смотрел ей прямо в глаза.
– Вот, – сказала она наконец. – Вы поняли, что я имела в виду?
– Помните пациентку, которая приходила к вам несколько лет назад? Как же ее звали? Мелоди или как-то так.
– Вы о Мелани?
– Да, точно. Она была классической соматизирующей пациенткой. Слизистый колит, периоды головокружения, слабости и тому подобное.
– И?
– Ее тревожность и вытеснение в подсознание вылились в реальные соматические симптомы. Она не признавалась в них, но тело нашло способ их выразить.
– Значит, вы считаете…
– Люди – очень странные существа, но человеческий ум – еще более странное явление. Достаточно вспомнить женщину, у которой была аллергия на двадцатый век. В чем там было дело? Я допускаю, что проблемы Алана того же рода. Вы и сами знаете: панические состояния – весьма расплывчатый симптом и может означать все, что угодно.
– Конечно, – медленно произнесла Фрида. – Но он думал о рыжеволосом ребенке еще до того, как Мэтью пропал.
– Хм. Что ж, теория была хороша. Вообще-то она мне по-прежнему нравится – только ее стоит отнести не к вашему пациенту, а к вам самой.
– Как остроумно!
– В каждой шутке есть доля шутки. Вы беспокоитесь об Алане, вы не можете добраться до сути его проблемы. Поэтому толкуете его воображаемого сына с помощью первого подходящего символа.
