На этом обсуждение наше закончилось, и остаток пути мы прошагали в полном молчании. Каждый размышлял о своем. Я перебирал в уме уроки, которые отец дал мне за последние четыре месяца. Что и говорить, каждый его совет попадал в точку. Да и стиль обучения оказался на редкость эффективным. Если поначалу я был не в восторге от процесса, то теперь он увлек меня своей непредсказуемостью. Одного я не понимал: почему? Почему для него так важно поделиться со мной этими уроками? Что побуждало его тратить время на сына, который заглядывал домой в лучшем случае раз в год? На мгновение я польстил себе мыслью, что отцу, возможно, небезразлична моя судьба и он продолжает питать ко мне родительские чувства. Впрочем, мысль эта умерла так же быстро, как и родилась, а на смену ей пришло куда более рациональное объяснение. Лондон, должно быть, надеется, что внук унаследует те таланты, которых напрочь лишен его сын. И если он начнет работать со мной прямо сейчас, то в дальнейшем ему, возможно, позволят передать свои знания тому, кто физически приспособлен к игре в гольф.
Дорожка за первой лункой разветвлялась в двух направлениях. Один путь вел на восток, к парковочной площадке, другой уходил на юг, к зданию клуба. У развилки Лондон замедлил шаг.
– Что ж, спасибо, что не отказался приехать.
– А ты разве не идешь на парковку?
Лондон замялся.
– Видишь ли… в общем, да… но мне еще нужно заглянуть в клуб… так что не жди, отправляйся один.
Что-то тут нечисто, подумалось мне. Надо бы выяснить, что к чему.
– А ты не опоздаешь на встречу? С кем ты, кстати, встречаешься?
Лондон бросил взгляд на часы.
– Да, ты прав. Я уже здорово опаздываю. В общем, мне пора. Ну а ты… звони в любой момент, если тебя снова ограбят. В противном случае увидимся через месяц, хорошо?
– Договорились, – с готовностью произнес я.
Мы зашагали в разных направлениях, но лишь до тех пор, пока отец не отошел подальше. Тут я развернулся и последовал за ним, стараясь держаться вне поля его зрения. Отец явно что-то затевал, и мне хотелось знать, что именно. Неподалеку от клуба росла широченная сосна, за которой я и притаился. С этого места все было видно как на ладони. Не прошло и пары минут, как Лондон вышел из клуба. Но вышел он не один. «Привет, Долорес», – прошептал я.
Парочка направилась к первой стартовой площадке. Здесь Лондон, прежде чем ударить по мячу, стал давать Долорес какие-то указания. Я только порадовался тому, что он проводит время с женщиной, которая искренне к нему расположена. С того момента, как умерла мама, он решительно отвергал любую эмоциональную близость – даже со мной. Его сердце осталось в семидесятых, с той женщиной, которая украла его в обувном магазине, а затем забрала с собой в могилу. Наблюдая за беспечной болтовней Долорес, я вдруг проникся к ней сочувствием – по той простой причине, что она была не Джессалин. Я сразу догадался, что она всерьез увлечена отцом. Другой вопрос, насколько сам он готов был клюнуть на живца.
