Кейд выпрямился и жестко ответил на поцелуй. На Эйвери изливались его жар, нужда, страсть.
Она чувствовала их в прикосновениях гладкого языка, танцующего с ее собственным, испытывала в движении пальцев вдоль своего позвоночника. И по тому, как его член стремительно рос под бедрами, понимала, что он ее хочет.
За свою карьеру Эйвери перецеловала множество актеров в горячих экранных любовных сценах, но ни один из них не реагировал так быстро и неистово, как сейчас Кейд. И в данный момент понимание этого сбивало ее с толку. Эйвери хотела списать все на ситуацию, на место, куда они направлялись, и на их общее прошлое. Но горькая правда болью отдавалась на задворках мозга.
Настоящая причина крылась в том, что она сама никогда не вживалась в роль настолько, как сейчас. И никогда не хотела тех актеров так, как Кейда сию секунду.
Страх заставил ее отпрянуть. Она спрыгнула с его колен, покачнулась на глупых каблуках, но удержалась и не упала. И хотя все ее внутренности скрутились в тугой узел, Эйвери использовала все защитные приемы, наработанные с годами, и напустила на себя невозмутимый вид. В конце концов, кто может притвориться так, как актриса?
— Назовем это уроком номер один, Блэквел.
Кейд застыл, вцепившись в подлокотники, подавшись вслед за искусительницей. Подарив ему сладчайшую экранную улыбку, Эйвери села обратно в свое кресло и вновь взялась за журнал. Она не смотрела на соседа, но краем глаза видела, как поднимается и опадает его грудь от быстрого дыхания.
Актриса попыталась сосредоточиться на чтении, но слова сливались, и перед глазами стоял лишь смотрящий на нее Кейд. Лицо пышет страстью, губы распухли после ее штурма и огромная выпуклость под ширинкой джинсов — от прикосновения к ней Эйвери пронзила дрожь.
«Соберись, Эйвери. — Она моргнула несколько раз. Перевернула страницу. — Это не отличается от любой другой роли».
Прошло несколько напряженных секунд. Затем Кейд усмехнулся и, расслабившись, опустился в кресло.
— Ладно, принцесса. Ты выиграла. Устроишь такое в «Капризе», и любой решит, будто ты достаточно горяча, чтобы затрахать меня до смерти.
Чувство неловкости угнездилось внизу живота. В голове звенели воспоминания о сделанном.
Уже в восемнадцать лет Кейд Блэквел был великолепным любовником. Похоже, в тридцать он мог перевернуть ее мир — конечно, если Эйвери позволит. И осознание этого напугало ее до смерти, даже больше, чем то, что она могла найти в «Капризе».
