Вот он, пришел!
Калемар полон гостей, полон веселья. Все — свои и чужие — в новых платьях, пестрых, ярких, особенно ярких на фоне густой зелени садов. Тут и торгуют, и пьют, и едят, и пляшут. Господи, как хорошо!
Священник, дон Касимиро Бальтодано, тоже здесь. В эти дни он отслужит торжественную мессу в честь девы Марии и несколько заупокойных молебнов. Приход его в Патасе, но к нам он приезжает каждый год, мы всегда приглашаем именно его, потому что лучшего священника нам все равно не найти: только послушать, как он поет, когда служит праздничную мессу! И, между прочим, потанцевать или пропустить чарочку тоже при случае не откажется.
Его встречают шумно, с музыкой и фейерверком, не говоря уже о положенных по этому случаю возлияниях.
— Слава нашему тайте!
— Слава-а-а!
Священник едет по деревне на сером муле, — старому мулу нипочем вся эта праздничная суета, сутолока, вопли флейт, грохот барабанов и вспышки шутих, — и время от времени останавливается, чтобы опрокинуть кружку чичи или хлебнуть чего-нибудь «поядренее». Иногда он дает пригубить и своему ризничему, тщедушному человечку, который всегда трусит за святым отцом на тощей кляче.
— Слава тайте!
— Слава-а-а!
Вчера он отслужил торжественную мессу, обвенчал десять пар и окрестил двадцать младенцев. И уж так-то хорошо пел, что слышно было во всей округе, а ризничий своим кадилом напустил столько дыму — не продохнешь, в общем, все были очень довольны.
Сегодня священник отслужил панихиду, и тоже с пеньем, за покойных родственников дона Хуана Пласы, который, как и в прежние годы, приехал к нам, чтобы заказать заупокойную мессу. А под конец дон Касимиро Бальтодано разом обвенчал всех помолвленных и окрестил всех еще не крещенных младенцев. Остальными панихидами святой отец займется завтра, а пока он просто ходит из дома в дом: где поест, где выпьет, а где и попляшет с приглянувшейся ему красоткой.
— Слава тайте!
— Слава-а-а!
Конечно, из чужих у нас в эти дни не один Хуан Пласа. Кого тут только нет! Индейцы из Бамбамарки, Кондомарки и из других мест и, само собой, торговцы из Селендина — у этих ноги никогда не знают покоя, а кошельки всегда туго набиты, — приехал даже какой-то хозяин поместья, с мулами и погонщиками, закупать коку.
В домах полно людей, галереи завалены тюками со всякой всячиной для обмена. Над некоторыми хижинами ветерок развевает флажки. Значит, там что-нибудь продается: если флажок красный — продается чича, если зеленый — кока, синий — каньясо и гуарапо, белый — хлеб. А во дворах, где расположились селендинцы со своими товарами, пестреют ситцы, сверкают зеркальца и лезвия ножей, белеют шляпы… Одним словом, всего полно.
