Умереть, как Рохе? А Калемар, а мама Мельча, тайта Матиас? Теперь уже зазеленела кока… Когда они уезжали, начинал краснеть перец. И почему так хорошо, так красиво поет река? Ай, Люсинда, милая моя, разве ты можешь себе все это представить! Малыш Адан останется без отца!.. А бедный старик, ведь он и в самом деле уже очень стар! Как он будет убиваться по своим сыновьям, без них ему ни за что не справиться с этой осатанелой рекой!..
И опять плот отбросило в сторону, опять закружило, казалось, этому не будет конца. Артуро все шептал: «Если погибну, значит, на то воля божья… воля божья», — как вдруг в тот момент, когда плот описывал круг, он увидел совсем рядом черный ствол огромного дерева. Ствол чуть было не проскочил мимо, но Артуро все-таки успел зацепиться за него веслом. На какое-то мгновенье ему почудилось, что водоворот затягивает и этот ствол, но течение повернуло его, подтолкнуло, и он поплыл дальше, увлекая за собой плот. Наконец-то! Вырвавшись из расселины, река широко разливалась. Артуро отпустил ствол. Увидеть эти берега — все равно, что обрести жизнь. Он ударил веслом раз, другой… Уж теперь-то надо спастись во что бы то ни стало!.. Но плот все плыл посередине реки, и подчинить его своей воле не было сил. Вот тогда впереди он увидел Калемар… Свою долину, свой дом!..
И Артуро закричал.
— Что было дальше, вы и сами знаете, — закончил он свой рассказ.
— А когда же смыло пончо твое и всю поклажу? — спросила Люсинда.
— Разве ее смыло? — удивился Артуро. И добавил после короткой паузы: — Не знаю…
Он снова опустился на пеструю фланель. Старая Мельча заплакала, дон Матиас, сидя на корточках, молчал — точь-в-точь каменный истукан. Артуро опять забылся, а я все не мог отвести от него восхищенного взгляда.
— С таким молодцом — не шути! — сказал я, обращаясь к дону Матиасу.
Старик посмотрел мне прямо в глаза мудрым, как сама жизнь, взглядом и ответил:
— С рекой тоже шутить нельзя. И кто не знает меры своим силам — погибает. Но ничего не поделаешь, мы — дети реки, и вся наша жизнь — в ней.
Какими только путями-дорогами не идет наша жизнь! Она может больно ранить тебя, все дать и все отнять, она может обрушить потоки горя, бросить в бездну смерти и отчаяния; она то налетает шквалом ненависти, то озаряет светом радости, она дает созреть плодам и наполняет сердца любовью; она заставляет нас петь и плакать…
Но один раз в году — всего две недели — все мы живем одной жизнью, и судьбы наши смешиваются в хмельном угаре. Праздник!
