— А правда ли, что в масато примешивают слюну?
— Да, сеньор. Чтобы приготовить масато, надо хорошенько прожевать юкку, бросить жвачку в деревянное корыто и дать суслу перебродить. Это и будет масато. Ну, а поверите ли вы, что я сам пил его, и с удовольствием?
— Не может быть!
— Истинная правда, сеньор. Теперь я говорю «омерзительное масато», но однажды — и потом это повторялось не один раз — оно мне вовсе не показалось омерзительным. Впервые я отведал его, когда пробирался вверх по Уальяге. Ведь на каноэ можно плыть только вниз по течению, причем этих дикарей-индейцев совсем не пугают каньоны и пороги. А вверх по реке на каноэ не пройдешь, приходится вытаскивать его из воды и нести на себе. Однажды мы совсем выбились из сил, каноэ оттянуло руки, а кругом камни, лианы, короче говоря, сущий ад. Я так устал, что больше не мог идти. Тогда один индеец протянул мне свою флягу с масато, я глотнул раз, другой… И вовсе оно не показалось мне ни грязным, ни омерзительным. На вкус питье это сладкое, и оно меня как-то сразу подкрепило. Никак я не мог тогда вдоволь напиться, все хлебал и хлебал… С тех пор всякий раз, как попаду, бывало, в сельву, без масато обойтись не могу. Так что грязь, слюна — все это предрассудки…
Инженер больше ни о чем не спрашивает, старик тоже молчит. Оба думают об одном и том же: среди первозданной, дикой природы человек невольно и сам дичает, и может наступить такое время, когда он даже падаль будет есть, лишь бы выжить, ведь борьба за существование здесь идет жестокая, непримиримая.
— Итак, сеньор, — продолжает дон Хуан, — проводники не захотели оставаться в сельве. Да к тому же, что за охота служить пищей летучим мышам, а их там столько и такие они прожорливые, что нападают даже на людей, особенно в безлунные ночи. Когда же луна появляется, надо ложиться в том месте, куда падает ее свет, и тогда летучие мыши трогать не будут. Их самый надежный союзник — темнота, а уж ее-то в сельве всегда хватает. Путешественники, о которых я вам рассказываю, к утру находили у себя по две-три раны на шее или на ногах. Эти кровососы набрасываются даже на лесных птиц и кур, ведь нехристи-индейцы кур держат…
Инженер, с дотошностью, достойной бывшего ученика коллегии братьев-реколетов, тут же вставляет вопрос:
— Нехристи? Почему, разве они не верят в бога?
— Кто ж их разберет, сеньор… Они считают, что бог — это самое высокое дерево или самая широкая река, у них свои обряды и свои колдуны, которые все это им объясняют. А христианскую веру они принимают только корысти ради. В давние времена миссионеры старались привлечь дикарей подарками, потому что проповеди не давали никаких результатов, да к тому же миссионеры не знали местных наречий. Для дикарей непостижимы такие вещи, как непорочное зачатие девы Марии или святая троица, а чтобы человек пожертвовал собой ради спасения других — уж этого они и вовсе не в состоянии понять. Как-то раз индеец из племени гибитов получил в подарок нож, зеркальце и стеклянные бусы за то, что позволил окрестить своего сына… А на следующий день он опять пришел, просит еще раз окрестить мальчонку…
