После «Обрыва» Гончаров почти не возвращался к художественному творчеству. Как свидетельствует сам писатель, это в значительной степени объяснялось тем, что многое в русской жизни 70-80-х годов ему было неясным. Из немногочисленных и небольших художественных произведений Гончарова этих лет следует отметить очерк «Слуги старого века» и рассказ «Литературный вечер». В первом Гончаров обращается к прошлому, художественно варьируя образы Евсея из «Обыкновенной истории», Захара из «Обломова». «Слуги старого века» – зарисовки старинного домашнего быта, связанные с воспоминаниями писателя. Демократическая критика справедливо отметила, что очерки проникнуты тенденцией к идеализации тех патриархальных отношений в старой поместной провинции, которые писатель в свое время обличал в «Обломове». В «Литературном вечере» Гончаров, иронически освещая реакционные эстетические позиции и вкусы участников одного из великосветских литературных салонов столицы в 70-е годы, вместе с тем, рисуя «нигилиста» Крякова, резко и необоснованно нападает на демократическую эстетику и критику.
Особый цикл произведений Гончарова, написанных им в последний период жизни, составили воспоминания писателя, посвященные детским («На родине») и юношеским («В университете») годам. Консервативные настроения, владевшие Гончаровым в конце его жизни, отразились в этих воспоминаниях идеализацией далекой старины.
Однако в 70-е годы, в период нового общественного подъема в России, Гончаров, обращаясь к прошлому, видел в нем и то, что составляло славу и гордость национальной культуры и сыграло плодотворную роль в духовном развитии и литературной деятельности самого писателя.
Как бы в противовес враждебному выпаду Достоевского против Белинского на страницах реакционного «Гражданина» в 1873 году, Гончаров в 1874 году пишет свои «Заметки о личности Белинского».
До конца своей жизни Гончаров с глубоким уважением относился к Белинскому. Его заметки с большой теплотой и сочувствием рисуют облик великого критика, человека исключительной скромности, прямоты, честности и принципиальности во взглядах. Гончарова всегда поражали в Белинском необыкновенная страстность и самоотверженность в творческом труде, в отстаивании своих взглядов «в борьбе со всем враждебным». «Без непрерывной работы, без этого кипения и брожения вопросов и мнений, вне литературной лихорадки – я не умею представить себе его», – замечает Гончаров.
В оценке общественного значения и идейного содержания деятельности Белинского Гончаров допускает ошибки, обусловленные взглядами самого писателя в эти годы. Гончаров наделяет Белинского чуждыми ему реформистскими настроениями, ставя его и Герцена в один ряд с либералом Грановским, объясняет преждевременную смерть великого революционного демократа особенностями его страстной, «горевшей» натуры, забывая о страшной атмосфере николаевского режима, убившей Белинского. Но Гончаров правильно видит в Белинском неустанного борца за новое, вся сила ударов которого «была направлена не на то, чтобы отстоять прошлое и существующее, а чтобы завоевать новое, не охранить, а разрушить, чтобы добыть какую-нибудь новую или расширить уже существующую свободу». Гончаров отмечает у Белинского постоянное его влечение к идеалам свободы, правды, добра, человечности и видит в нем не только критика, литератора, а трибуна. «С какой умственной и. нравственной тьмой надо было бороться, в каком застое покоилась масса, перед которой он проповедывал, – пишет Гончаров о значении Белинского как публициста. – Крепостное право лежало не на одних крестьянах – и ему приходилось еще оспаривать право начальников – распоряжаться по своему произволу участью своих подчиненных, родителей – считать детей своей вещественной собственностью и т. д. – и тут же рядом объяснять тонкости и прелесть пушкинской и лермонтовской поэзии». В этом сочетании острой литературной критики с борьбой против крепостнической морали и нравов Гончаров справедливо видел одну из главных особенностей деятельности Белинского. Бесспорной заслугой Гончарова является то, что он в своих заметках жестоко высмеял и обличил, как вздорное и клеветническое, утверждение о якобы «необразованности» Белинского.
