Кантор отвернулся. Шелопай повертелся немного и сказал мне:
— Хотите, я сейчас моргну хлопцам, они его будут качать за трактор?
Я не сообразил.
— Не надо! — сказал я. — Он устал. Поблагодарите его устно, а качать не надо.
Но приятель спохватился:
— Что вы подумали? Вы подумали, мы хотим беспокоить товарища агронома?
— А кого?
— Я хочу опиума немного пошвырять, этого кантора, душа из него вон.
Однако «опиум» скрылся. Он, повидимому, что-то почуял.
Автоматическое пятизарядное ружье Браунинга имеет много ценных качеств. Оно отличается меткостью и кучностью боя, а многозарядность создает ему преимущество, которое может оценить только охотник, стреляющий там, где много дичи.
Однако подстрелить из такого ружья фазана или даже обыкновенную тетерку можно лишь в местах, где есть фазаны или обыкновенные тетерки.
Кто-то наговорил мне, что на Ушумуне, за Марфиной заимкой — не Марфы-солдатки, а Марфы-вдовой — к речке поближе, водится фазанов, как у собаки блох.
Я поехал на охоту.
Однако напрасно изъездил я весь Ушумун вдоль и поперек. Ворон видел, сорок тоже, ястребы носились и скрежетала сойка, а дичи не было никакой.
Я привязал коня к дереву, повесил ружье и лег отдохнуть на склоне невысокого холмика, чуть в стороне от дороги. Лежу, курю. Вдруг слышу конский топот. Вскоре на дороге показался из-за холма верховой. На немудрой деревенской лошаденке трусил казак, повидимому, охотник, человек лет тридцати, в жидкой бороденке, и шапка на нем сидела блином. Была у него берданка, и вокруг пояса патронташ с медными гильзами. Лошаденка шла некрупной рысью, и рыжая собака семенила за ней, высунув язык.
— Есть что-нибудь? — спросил меня казак, поровнявшись.
Мой пустой ягдташ был ему лучшим ответом. Казак сказал, что он тоже вот с утра носится по всему Ушумуну, а еще не видел ничего.
— Орла убил, да кой в ем толк?! А правильной дичи и не видел.
Тоже, значит, удачник вроде меня.
Он спешился, привязал коня и прилег отдохнуть. Лежали мы, курили, смотрели в небо. А небо как раз в этой местности голубое и находится очень далеко от земли. Пробежит по нему время от времени беленькое облачко, и боле ничего. А так, само по себе, небо стоит неподвижно. Сбоку тянутся зеленые сопки — отроги Хингана, одетые тайгой. Но до них далеко. А вблизи нет ничего. Вблизи есть поле чумизы, трава и солнце. Пожалуй, еще ящерицы и цикады. Но уж зато боле ничего.
— Охотничаете, значит? — заметил казак. — Оно правильное дело, когда удача бывает. А когда неудача, так хуже нет.
