– Да кто ж назвал его Худеньким, – ругался крупный детина в форме старшего техника. – Это по документам он Худенький! А вмятину оставил – иному кабану не снилось! Леопольд, понимаешь!
– Эт точно, – соглашался второй, пытаясь выковырнуть из решетки отбойника габаритное тело, застрявшее каким-то особенно замысловатым образом. – Нет, лом тут не поможет. Топор пусть несут, кувалду. Срубать будем, что уж теперь! Некогда нам возиться, отправление задерживать нельзя!
– Ну это как-то…
– Ага! А кто ж нас с карантина с эдаким-то десертом на физиономии выпустит? Хотите, чтобы все комарье с болот собралось? Срубать надо, а потом замыть, вмятину выправить и покрасить живенько!
Рядом скучал сержант полиции. Заметив приближающегося доктора, заинтересовавшегося беседой, он шагнул вперед, закрывая широкой спиной неаппетитное зрелище.
– Извините, уважаемый, посторонним сюда нельзя.
– Вечер добрый, сержант. Теодор Немертвых, – доктор показал жетон, – судмедэксперт. Что-то серьезное?
– Вряд ли, – расслабился тот. – Сбили тут одного… Экспрессы, как известно, не тормозят. Тело вот привезли, к счастью, а то потом или искали бы, куда его отшвырнуло, или собирали по всем путям…
– А кто погиб? – полюбопытствовал доктор.
– Да жил тут неподалеку один… литератор, – с непередаваемым выражением произнес сержант. – Заперся в своем имении, дурковал помалу… Жена его, решительная женщина, уж сколько терпела, а не вытерпела! Он же как – каракули свои переписывать заставлял, набело, красиво, да не по одному разу, пишущих машинок не признавал. Так она взяла, села на проходящий экспресс и – фьюить!.. А этот вон чего удумал, пассажирское сообщение останавливать! Да вы сами посмотрите, – протянул он толстенный конверт.
– Предсмертная записка? На сорока листах? – доктор внимательно прочитал последний абзац. – Слог, надо признать… корявый, равно как и почерк, еще архаизмы эти не к месту… И отчего ему было не освоить машинопись? Вы послушайте только: «силою великаго искусства да остановлю бездушный механизм системы, каковая отказала благородным начинаниям в признании и дотянулась до моего убежища…». Напоминает колонку из «Столичного инсургента», – закончил он.
– Ну что вы, господин Немертвых, – возмутился даже сержант, – госпожа Ловких и господин Бурловски лучше пишут. Захватывающе! Возьмешь, стало быть газетку с собой… ох, прошу прощения, забылся-с…
– Ничего, ничего сержант, – усмехнулся доктор. – Немудрено – ночка хлопотная…
