|
| The General, a red, military-looking man, offered some traces of a family resemblance to his brother; he had something of the same features, something, although very little, of the same free and powerful carriage; but he was older, smaller, and more common in air; his likeness was that of a caricature, and he seemed altogether a poor and debile being by the side of the Dictator. | У генерала, краснолицего человека с военной выправкой, было некоторое семейное сходство с братом: что-то общее в чертах лица и кое-что в осанке - самая малость, - напоминавшее свободную, могучую стать Джона Венделера. Но генерал был старше, ниже ростом и проще с виду, - сходство было почти карикатурным, и рядом с диктатором он казался совсем жалким и хилым существом. |
| They spoke in tones so low, leaning over the table with every appearance of interest, that Francis could catch no more than a word or two on an occasion. | Занятые разговором, они наклонялись друг к другу через стол и говорили так тихо, что Френсису редко удавалось поймать несколько слов кряду. |
| For as little as he heard, he was convinced that the conversation turned upon himself and his own career; several times the name of Scrymgeour reached his ear, for it was easy to distinguish, and still more frequently he fancied he could distinguish the name Francis. | По этим обрывкам он убедился, однако, что речь шла о нем самом и о его будущем. Несколько раз достигало его слуха имя Скримджер, которое легко было различить, а еще чаще он как будто различал имя Френсис. |
| At length the General, as if in a hot anger, broke forth into several violent exclamations. | Наконец, словно в припадке ярости, генерал разразился гневными возгласами. |
| "Francis Vandeleur!" he cried, accentuating the last word. | - Френсис Венделер! - закричал он, упирая на последнее слово. |
| "Francis Vandeleur, I tell you." | - Френсис Венделер, говорю я тебе! |
| The Dictator made a movement of his whole body, half affirmative, half contemptuous, but his answer was inaudible to the young man. | Диктатор дернулся всем телом, выражая то ли согласие, то ли пренебрежение, но молодой человек не расслышал его ответа. |
| Was he the Francis Vandeleur in question? he wondered. | Неужели это его они называли Френсисом Венделером? |
| Were they discussing the name under which he was to be married? | Может быть, спор шел об имени, под которым он должен был венчаться? |
| Or was the whole affair a dream and a delusion of his own conceit and self-absorption? |
