— Да, — кротко подтвердила Марселина, — Зази, а тебя что, в школе обижают?
— Попробовали бы только.
— И потом, — продолжал Габриель, — через двадцать лет не будет никаких учительниц, их заменят кино, телеки, электроника и прочие такие штуки. Об этом тоже как-то писали в газете. Правда ведь, Марселина?
— Да, — кротко подтвердила Марселина.
Зази какое-то время оценивала нарисованное ей будущее.
— Тогда я стану астронавтом, — заявила она.
— Правильно, — одобрил Габриель. — Надо идти в ногу со временем.
— Да, стану астронавтом и полечу доставать марсиан, — сказала Зази.
Габриель в восторге хлопнул себя по ляжкам.
— Ну и задумки у этой девочки!
Он был восхищен.
— И тем не менее ей пора спать, — кротко сказала Марселина. — Ты не устала?
— Нет, — ответила Зази и зевнула.
— Девочка утомилась, — кротко оповестила Габриеля Марселина, — ей пора спать.
— Ты права, — признал ее правоту Габриель и стал мысленно слагать императивную фразу, по возможности исключающую любую форму отказа.
Однако он не успел сформулировать ее, потому что Зази спросила, есть ли у них телек.
— Нету, — ответил Габриель. — Дело в том, что я предпочитаю кинематограф, — солгал он.
— Можешь сводить меня в киношку.
— Уже поздно, — сказал Габриель. — И потом, у меня уже нет времени, мне к одиннадцати надо быть на работе.
— Обойдемся без тебя, — нашла выход Зази. — Мы сходим вдвоем с тетей.
— А вот этому не бывать, — свирепо произнес Габриель, выделяя каждое слово.
Он вперился яростным взором в глаза Зази и добавил:
— Марселина без меня никуда не ходит.
Однако этим он не ограничился.
— Причину объяснять я тебе не буду, это заняло бы слишком много времени.
Зази отвела от него взгляд и зевнула.
— Я устала, — сказала она, — пойду спать.
Она встала. Габриель поднес к ней щеку. Она чмокнула его.
— А у тебя нежная кожа, — отметила она.
Марселина пошла проводить Зази в ее комнату, а Габриель достал изящный футлярчик свиной кожи с вытисненными на нем своими инициалами. Снова усевшись, он налил себе стакан гранатового сиропа, чуток разбавил его водой и принялся полировать ногти; он обожал это занятие, весьма преуспел в нем и считал, что даст сто очков вперед любой маникюрщице. При этом он напевал непристойный куплетец, потом запел песенку о подвигах трех ювелиров[*], а закончив ее, стал насвистывать, но негромко, чтобы не разбудить девочку, сигналы, памятные ему со времен действительной службы в армии: отбой, к подъему флага, нашкапрал бабудрал и т. п.
