— Можно хоть словечко-то молвить? — спросил Сфен. — Тут ведь все свои.
И в самом деле, рядом с герцогом ехал один лишь Пострадаль на Стефе. Проводник скакал в ста туазах впереди, остальная свита держалась сзади на почтительном расстоянии.
— Говори, славный мой Демо! — с любовью сказал герцог.
— Вы никогда не подумывали о собственной статуе?
— Черт возьми! — воскликнул герцог. — Мне и в голову не приходило...
— Так почему бы и нет?
— В самом деле! — ответил восхищенный герцог. — Почему бы и нет?!
— Разумеется, я говорю о конной статуе, — как у славного короля Генриха Четвертого, которую мы осматривали вчера.
— Ишь размахнулся — конная статуя! Я все-таки не король Франции.
— Мне, — заявил Сфен, — она видится именно конной.
— Теперь я понимаю: тебе хочется иметь собственную статую.
— А разве я ее не заслужил? Такого коня, как я, после Ксанфа мир не видал. Да и Ксанф-то говорил только с голоса Геры, а вот мне подсказчиков не надо, я и сам найду что сказать.
— А кто такой Ксанф? — спросил Пострадаль.
Сфен даже пукнул в знак презрения к темноте Пострадаля. Однако все же соблаговолил ответить:
— Один из скакунов Ахилла. Второго звали Балиос.
— Сфен только что перечитал всего Гомера — за три дня! — пояснил герцог.
— А мне поставят статую? — спросил Стеф.
— Во всяком случае, он вполне ее заслуживает, — сказал Сфен, который был верным другом. — В «Илиаде» Балиос не разговаривает, говорит один Ксанф, а Стеф у нас наделен даром речи, значит, и ему полагается статуя.
— Но нельзя же ваять меня сразу на двух конях, — возразил герцог.
— Опытному скульптору это раз плюнуть, — ответил Сфен, большой оптимист. — Во всяком случае, давайте начнем с меня и вас. А Сфен подождет. Правда, Сфен?
Сфен не ответил, а Стеф не стал продолжать, поскольку проводник, поджидая их, приостановился. Вдали они узрели строительные работы.
— А неплохая, между прочим, мысль! — сказал герцог Пострадалю. — Я все время чувствовал, что мне чего-то не хватает; теперь понял, чего именно: конной статуи. Как только вернемся в Париж, примемся за поиски скульптора.
Они нагнали проводника. Подоспела мелким галопом и свита.
— Благородные сеньоры! — провозгласил напыщенно их чичероне. — Перед вами акведук — парижская достопримечательность, наиболее посещаемая сегодня, — разумеется, после статуи нашего славного короля Генриха Четвертого. Работы были начаты по приказу Ее Величества королевы-матери.
— Да здравствует королева-мать! — вскричал герцог.
