С тех пор как Сидролен отсидел полтора года в тюрьме, он ни разу не заходил в один из тех изысканных ресторанов, которые некогда посещал. Боялся, что его там узнают. Временами он покупал «Неделю гурмана» — бюллетень, публиковавший список лучших ресторанов города; встречались там такие, которые Сидролен и не знал; он охотно посетил бы тот или иной, но все никак не решался.
Поскольку пауза между Ламелией, ставшей отныне мадам Кастрюльон, и протеже Альбера, которую ему еще только предстояло увидеть, а тому — найти, как он и предвидел, затягивалась, и затягивалась на весьма неопределенный срок, Сидролен счел разумным воспользоваться данным обстоятельством и провести эксперимент в одном доселе ему неизвестном, особо рекомендуемом «Неделей гурмана» ресторане-люкс: он решил наконец устроить себе пир.
Не успел он войти в этот гастрономический вертеп, как его вопросили о намерениях, которые, между прочим, и так нетрудно было угадать. Скромно и вполне объективно ответив, что он пришел пообедать, Сидролен услышал следующий вопрос: заказал ли он себе столик. Поскольку ничего такого он не заказал, ему было объявлено, что свободных мест нет. Ничего иного, как ретироваться, не оставалось, что он и сделал, разглядывая по пути выставленные напоказ закуски и десерты весьма аппетитного вида.
— Опять фиаско! — прошептал Сидролен, очутившись на улице.
Он стоял в раздумье, спрашивая себя, не поэкспериментировать ли ему где-нибудь в другом месте, как вдруг увидел своих дочерей и зятьев, выходящих из двух уаттомобилей. Молодежь была в полном комплекте: присутствовал даже гортранспортист по фамилии Кастрюльон. Пока Йолант и Люсет припарковывали свои машины неведомо где, все остальные уверенной поступью вошли в ресторан-люкс.
— Хорошо устроились, — вполголоса заметил Сидролен, — справляют свадьбу без меня.
— Что вы сказали? — спросил прохожий.
Сидролен взглянул на него: нет, это был другой. Или тот же, но совершенно неузнаваемый.
— Ничего, — ответил он. — Разговаривал сам с собой. Такая, знаете ли, привычка вырабатывается, когда долго живешь один.
— Вам следовало бы с ней расстаться, — сказал прохожий, — а то окружающие думают, будто вы их о чем-то спрашиваете, с удовольствием готовятся ответить, и вот тут-то оказывается, что вам ничего не надо, — поневоле чувствуешь себя уязвленным.
