— Уй, какая злючка противненькая, — сказал адмирал.
— Мне такие шутки не нравятся, — заявил таксяра.
— Учту, — пообещал адмирал.
— Ты говоришь, говоришь... — встрял Зеленец.
— Ну и шум вы тут подняли, — сказал им появившийся Габриель, — Давайте заходите. Не бойтесь. Обычная клиентура еще не собралась. Только туристы. И Зази. Заходите, заходите. Сейчас вы поржете в свое удовольствие.
— Почему ты позвал нас именно сегодя вечером? — спросил Турандот.
— Ведь вы всегда, — продолжил ту же мысль Пьянье, — набрасывали стыдливый покров неведения на обстоятельства своей профессиональной деятельности.
— И вы никогда не позволяли нам восхищаться вашим искусством, — добавила Мадлен.
— Да уж, — подтвердил Зеленец, — мы совершенно не понимаем ни хик этого нунка, ни квид этого квода[21][*].
Габриель, проигнорировав выступление попугая, ответил на предшествующие замечания в таковых вот словах:
— Ах, почему? Вы спрашиваете почему? Вопрос нелепый, коль не знаешь ни кто, ни что, ни самого ответа. Но почему? Да, почему? Вы спрашиваете почему? О нет, позвольте в сей блаженный миг напомнить вам про слиянье бытия с тем почти что почему[*], что происходит в этих тиглях задатков и закладов. Ах почему ах почему ах почему вы спрашиваете почему? Ужель не слышите вы, как трепещут глоксинии среди эпиталам?
— Ты это нам рассказываешь? — поинтересовался Шарль, который иногда был не прочь позабавиться кроссвордом.
— Нет, нет, отнюдь, — промолвил Габриель. — Но посмотрите. Посмотрите!
Занавес красного бархата магическим образом разошелся по серединной линии, явив восхищенным глазам посетителей стойку, столики, эстраду и центральный круг «Золотого петуха», этого ночного кабаре педеросеков, в каковых недостатка, как известно, нету, хотя пока что постоянные завсегдатаи еще не собрались и пустоту заведения лишь слегка оживляло противоестественное присутствие последователей чичероне Габриеля, оргией которых председательствовало и предводительствовало юное существо Зази.
— Дайте им сесть, о благородные чужеземцы, — обратился к ним Габриель.
И те, беспредельно верящие своему вожатаю, зашевелились, дабы дать возможность новоприбывшим втиснуться между ними. Произошло некоторое смешение, Зеленца установили на краю стола. Он выказывал живейшее удовлетворение, рассеивая вокруг шелуху семечек подсолнуха.
Одна шотландец, а точнее, халдей из этого заведения, глянув на Зеленца, громогласно высказала свое мнение.
— Бывают же такие извращенцы, — выразилась он. — Да я б никогда с таким зеленым...
