На них тут же обрушился град камней, грозящий разбить корабль в щепы, но старик присоединился к Сьенфуэгосу, и вместе им удалось отвести корабль на безопасное расстояние.
Но все же в палубу вонзились несколько стрел и даже одно короткое копье. Когда же они наконец оказались вне опасности, то сочли это настоящим чудом.
— Господи! — воскликнул старик. — Если я и жалею о том, что у меня нет детей, то лишь потому, что не могу рассказать внукам о своих приключениях.
— Все равно бы они тебе не поверили, — ответил канарец, кивнув в сторону воинов, что по-прежнему сновали вдоль берега, угрожающе потрясая копьями. — Во всяком случае, чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше, а то с них станется спустить на воду пироги и пуститься за нами в погоню.
Солнце нещадно палило, за ними постоянно следовало несколько акул, а впереди открывался бескрайний горизонт, за которым ждали неизвестные опасности, но, избежав неминуемой смерти, висящей над их головами на протяжении многих месяцев, они чувствовали себя такими счастливыми, что и не думали о неопределенности будущего.
Старый Стружка, изо всех сил вцепившись в румпель, похоже, уже полностью овладел собой и подмигнул молодому товарищу по несчастью.
— Какой курс, капитан? — спросил старик.
Рыжий весело улыбнулся.
— В ту сторону, где рождается солнце. В Севилью!
Старый Стружка честно признался, что умеет заставить корабль двигаться, но не знает, как сделать так, чтобы он двигался в нужном направлении.
Ветер по собственному почину отнес корабль от побережья, но в открытом море задача направить его в сторону Леванта и держать на этом курсе оказалась непосильной, несмотря на то, что совершенно спокойное море напоминало огромный изумруд, предлагая все возможности, чтобы скользить по гладкой поверхность в нужном направлении.
Устав от собственного бессилия и убежденные в том, что, если они продолжат маневрировать, обладая столь скромными навыками, то лишь потопят корабль и станут пищей для акул, путешественники решили дать ветру наполнить парус и нести корабль куда глаза глядят, подальше от берегов гористого острова, хранящего такие печальные и кровавые воспоминания.
— И куда мы плывем?
Плотник лишь пожал плечами и махнул рукой в сторону пустынного горизонта, простиравшегося впереди по курсу, над которым не было даже крохотного облачка.
— Куда Господь ведет и ветер дует, — ответил он. — Но можешь мне поверить: где бы мы ни оказались, там всяко будет лучше, чем в том проклятом месте, что мы покинули. Ну, смелее! — подбадривал он. — Держи румпель!
