Или даже единственным.
Все это привычные угрозы, методы борьбы с ними давно отработаны до мелочей, беспокоиться не о чем.
На этот раз удар нанесен оттуда, откуда его никто не ждал. Не было прецедентов и предпосылок. Никогда не было. По той просто причине, что тайны такого рода никогда не прятались в паутине мировой сети. Они не жили своей жизнью в недрах кремниевых пластин, вырезанных из монокристаллов, не пробегали через океаны по проводам или нитям оптического волокна.
Хотя, если говорить начистоту — таких тайн вообще никогда не было.
Но и проектов, подобных «Второму Миру» не было тоже. И то и другое уникально, неудивительно, что тайна неотделима от единственной игровой вселенной.
И в этой вселенной не все ладно. Кто-то раз за разом наносит коварные удары, не давая тайне покоя. Она остается недосягаемой, а, значит, в ближайшее время нечего даже надеяться на получение своей доли от давно ожидаемых щедрых побегов.
Эрик Коулман был советником президента по вопросам национальной безопасности, а также человеком, посвященным в тайну. Он тоже рассчитывал на свой законный росток, ведь когда-нибудь настанет то неизбежное время, когда это станет необходимым. Сидя перед ортопедической кроватью, на которой лежал Старик, он, не моргая, наблюдал, как тот неспешно пьет из непрозрачной трубочки, протягивающейся от одного из многих медицинских аппаратов, загромождавших добрую половину немаленькой комнаты.
Старик выглядел плохо. Не то, чтобы из-за старости. Он явно переходил все отпущенные ему сроки, про таких говорят, что их на том свете давно уже с фонарями ищут.
Хотя какие, к черту, могут быть фонари? Старика там уже не первый год разыскивают с морскими прожекторами, никак не меньше.
Его тело давно увяло, лишь крохотный шаг отделял его от состояния, при котором будет трудно найти какие-либо различия между ним и тысячелетней мумией. Восковая фигура с искрой непонятно как удерживающейся жизни.
Слишком холодно для жалкой искры.
Старик умирал, но он занимался этим уже не первый десяток лет, и пока что костлявая так и не нашла к нему дорожку. Однако одного взгляда достаточно, чтобы понять очевидную вещь: этот миг вовсе не за горами.
Человек, каким бы могущественным ни был, не может сопротивляться неизбежному вечно.
Хотя у Старика на этот счет имеются свои соображения. И Коулман не мог не признать, что некоторые из них до этой живой мумии никому даже в голову не приходили.
Старик оторвался от трубочки, пошамкал тонкими неестественно-красными губами закоренелого вампира, уточнил:
