Сквозь темные очки я не могу видеть его глаза, но тот факт, что он предлагает мне капюшон вместо того, чтобы самовольно надеть его на меня, выглядит уважительно по отношению ко мне. Они не собираются убивать меня. Они даже не хотят как-то оскорбить меня. Они слишком бояться моего отца. Значит мой отец не так зол на меня за то, что я оставила семью, как я себе представляла. Или…ему что то надо.
Раздраженная, я вырываю черный шелковый капюшон из его рук. Перед тем как его одеть, осматриваюсь. Мы приближаемся к 5-й Авеню. Теперь вокруг темно, а я стараюсь запомнить, сколько раз и куда мы повернули. А затем у меня уходит немного времени осознать, что они специально едут окольными путями, чтобы меня запутать.
Когда, наконец, машина останавливается и двигатель затихает, мой желудок сводит. Я не видела отца четыре года, с того момента, как навещала маму в последний раз. Вообще-то, он тоже был дома, а это большая редкость. Мне было девятнадцать, и я страшно тосковала по дому во время весенних каникул в Хантерском колледже, где я тогда училась. Я думала, что мой приезд облегчит мою тоску, получится расслабленным, и я окунусь в уже знакомый мир. Вместо этого, мой отец решил выйти из тюрьмы на три недели раньше, и за все время моего пребывания не проронил ни слова в мою сторону. Его глаза смотрели на меня все время, пока я не покинула дом, но при этом его губы были не в состоянии изобразить улыбку или нарушить тишину, чтобы сказать хотя бы слово своему единственному ребенку.
Худшей частью моей поездки было общение с мамой. Она переживала о том, что мой отец был огорчен фактом того, что она не смогла подарить ему больше детей. Она это никогда не признает, но я могу представить, как он называл ее ни на что не годной. Моей маме далеко до этого, без нее я бы шлялась по городу с ногтями, инкрустированными бриллиантами и Чихуахуа под мышкой. Моя мать научила меня хотеть большего.
Все же, я должна признать, как только они помогают мне выбраться из машины, мое сердце начинает стучать так сильно, что я едва могу дышать, и это не просто страх перед отцом, я заинтригована. Полагаю, мой отец в отчаянии, раз для того, чтобы встретиться с ним меня пришлось похитить и принудить к встрече.
Мои сандалии скрепят по гравию, когда кто-то хватает меня за плечи и направляет вперед. Дверь со скрипом открывается и на меня обрушивается порыв холодного воздуха от кондиционера.
Как только я двигаюсь дальше в этой новой обстановке, запах резины и смазки обжигает мой нос.
