А Литва, то есть государство Литовско-Русское и Жомотское, хотела мира, не до брани ей сейчас было. А что есть лучшая гарантия миру, чем родственные связи царствующих домов? В Москву было послано высокое посольство с задачей вручить царю Ивану грамоту, мол, Александр есть восприемник Казимиров, поговорить о делах насущных, но главное — разведать, готов ли Иван вступить в родственные отношения с Литвой.
Сватовство — вещь деликатная, делается не вдруг. После приема послов в доме московского воеводы Ивана Юрьевича Патрикеева состоялся великий пир. Вот тут-то за чарой меду посол Станислав Глебович, уже изрядно хмельной, как бы между прочим бросил пробный камень — не плохо бы обвенчать дщерь Иванову с великим князем Александром, славная была бы пара, да и государствам двум на пользу. Патрикеев посмеялся в бороду, но щекотливой темы не поддержал.
На следующий день, уже на трезвую голову, Глебович возобновил разговор о сватовстве, на что получил немедленный ответ: сватовство вещь отменная, но серьезный разговор об этом может идти только после заключения вечного мира между Литвой и Москвой. Глебович согласился, что вечный мир — это хорошо, вопрос только — на каких условиях.
Послы отбыли восвояси. Военные действия на границе с Литвой продолжились, давая Руси немалый прибыток в землях и городах. К неудовольствию молодого князя Александра вдруг отложились к Москве князья Воротынские с вотчинами. Дело обычное, князья вольны сами выбрать, кому служить, но Воротынский с племянником ушли на службу к Ивану с большим шумом. По дороге они силой взяли и присоединили к Москве два небольших литовских города. В это же время князья Данило Шеня и Василий Патрикеев с боем взяли Вязьму, панов вяземских и князей привезли в Москву и силой заставили присягнуть Ивану. А тут еще молодой князь Федор Бельский бежал в Москву, бежал сразу после венца, бросив в Вильно молодую жену. Князья Бельские верой и правдой служили Литве, и побег этот Александр расценил как предательство.
Вот здесь и отправилось в Вильно вышеозначенное посольство (с него мы начали наше повествование) князей Ряполовских и дьяка Курицына возобновить разговоры о мире и сватовстве. Надо сказать, что Паоло в качестве переводчика в Вильно совсем не был нужен, дипломатическим языком в Литве был русский, но мальчишка так просился в путешествие, что Курицын не смог ему отказать.
Разговор был непростым (как будто они бывают — простые). Литва заявила, что ищет мира на тех условиях, кои были заключены отцами — покойным королем Казимиром и великим князем, Царство ему Небесное, Василием II Темным.
