Иногда мне казалось, что живот Дадли качается вверх–вниз, периодически закрывая обзор своему хозяину.
Когда на следующее утро я зашел на кухню позавтракать, там стоял ужасный запах. Как оказалось, он исходил из огромного металлического бака, стоявшего в мойке. Я подошел поближе. Бак был наполнен серой водой, в которой плавало нечто похожее на грязные тряпки.
— Что это? — спросил я тетю Петунью.
Тетя поджала губы — она всегда так делала, когда я осмеливался задать ей вопрос.
— Твоя новая школьная форма.
Я снова заглянул в бак.
— Ну да, конечно, — мне с трудом удалось это произнести. — Я просто не догадался, что ее обязательно нужно намочить.
— Не строй из себя дурака, — отрезала тетя Петунья. — Я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая.
Мне никак не удавалось в это поверить, но я решил, что лучше не спорить. Сел за стол, стараясь не думать о том, как буду выглядеть в свой первый день в «Хай Камеронсе» — наверное, так, словно вырядился в обрывки полусгнившей шкуры мамонта. Да уж, мечты о нормальной жизни тут же пропали.
В кухню вошли Дадли и дядя Вернон, и оба сразу сморщили носы — запах моей новой школьной формы им явно не понравился. Дядя Вернон, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой, которую он теперь повсюду таскал с собой. Мы ровесники, но я хотя бы не веду себя так, как даун.
Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик.
— Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Вернон из–за газеты.
— Пошли за ней Гарри.
— Гарри, принеси почту.
— Пошлите за ней Дадли, — ответил я. Почему я должен теперь везде их слушаться?
— Ткни его своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон.
Я увернулся от палки и пошел в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для меня.
Я медленно поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у меня внутри все напряглось и задрожало, как натянутая тетива лука. Никто ни разу никогда в жизни не писал мне писем. Да и кто мог написать? У меня не было друзей, у меня не было других родственников, я даже не был записан в библиотеку, из которой могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. Однако сейчас я держал в руках письмо, и на нем стояло не только мое имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно мне, не было.
