Сие вдохновенное излияние стоило мне карьеры, репутации – не говоря уж о четверти миллиона долларов, – но оттого не было менее правдиво. Хотя, пожалуй, после Чарльза Мэнсона стоило замолчать.
Потеха, право слово: я тут как беглец – даже скорее, пожалуй, как радикал в розыске. Но нельзя не признать: самое это имя в прессе – Кордова – электризовало меня, как и шанс, что, может быть – ну ведь может быть? – снова настала пора бежать со всех ног.
2
Через полчаса я вошел в свою квартиру в доме 30 по Перри-стрит.
– Я же говорила, что мне надо уйти в девять, – возвестил голос за моей спиной, едва я закрыл дверь. – Второй час ночи на дворе. Вы о чем думали?
Звали ее Джинни, но ни один мужчина в здравом рассудке грезить о ней бы не стал.[2]
Дважды в месяц по выходным я официально виделся с пятилетней дочерью Самантой, а моя бывшая постановила, что я обязан опекать и няню: «Купи одну, получи вторую бесплатно» – распродажа до Самантиного восемнадцатилетия. К двадцати четырем годам Джинни окончила Йель и изучала педагогику в Коламбии; всякий раз, когда Сэм попадала под мою ненадежную опеку, няня откровенно наслаждалась властью телохранительницы, личного сопровождающего и спецназовца-наемника. В этом раскладе я был нестабильным государством третьего мира, с коррумпированным правительством, некондиционной инфраструктурой, восстаниями мятежников и экономикой в свободном падении.
– Извини, – сказал я, бросив куртку на стул. – Не уследил за временем. А Сэм где?
– Спит.
– Ты нашла ее облачную пижаму?
– Нет. Мне надо было на семинар четыре часа назад!
– Я тебе заплачу вдвойне, наймешь репетитора.
Я вынул бумажник, вручил Джинни долларов пятьсот, которые она быстренько запихала в рюкзак, затем тщательно ее обогнул и зашагал по коридору.
– Ой, мистер Макгрэт. Синтия спрашивала, нельзя ли ей поменяться с вами на следующие выходные.
Я остановился у закрытой двери в конце коридора, обернулся:
– Зачем?
– Они с Брюсом едут в Санта-Барбару.
– Нет.
– Нет?
– У меня свои планы. Мы блюдем расписание.
– Но они уже обо всем договорились.
– Ничего, отменят.
Джинни собралась было возразить, но захлопнула рот, почувствовав (и вполне справедливо), что ступать на территорию между двумя людьми, некогда родными душами, но теперь даже не родней, – все равно что гулять по диким районам Пакистана.
– Синтия вам позвонит, – тихо отметила она.
– Спокойной ночи, Джинни.
Неопределенно вздохнув, она удалилась. Я вошел в кабинет, включил лампу на столе, толкнул дверь.
