– Скотт Макгрэт, рад вас видеть!
«Увы, не могу ответить тем же, – подумал я.
– Над чем нынче работаете? Клевое что-нибудь?
Пресс качаю.
– Журналистику в Новой школе еще преподаете?
Порекомендовали взять академический отпуск. Иными словами? Сокращения.
– Я и не знал, что вы еще в городе.
Вот на это я отвечать не умею. А они что думали? Что меня сошлют на Святую Елену, как Наполеона после Ватерлоо?
Сюда меня привела подруга бывшей жены Синтии, некто Пташка. Забавно и лестно, что спустя много лет после того, как жена развелась со мной и уплыла в моря поголубее, ее подружки плотным косяком носятся вокруг меня, словно я занимательные останки кораблекрушения, ищут, какой бы обломок стащить домой. Пташка – блондинка, за сорок – добрых два часа не отходила от меня ни на шаг. Изредка пожимала мне локоть – сигнализировала, что муж ее, какой-то инвестор (инвентарный транзистор), уехал из города, а троих детей пытает няня в Гуантанамо. Лишь призывы хозяйки, желавшей показать Пташке недавно отремонтированную кухню, отодрали от меня эту женщину.
– Никуда не уходи, – велела она.
Я поступил ровно наоборот. Эти останки всплывать не желают.
Я допил скотч и снова направился было к бару, но тут завибрировал «блэкберри».
Позади меня дверь – я выскользнул на площадку второго этажа. Прилетело СМС от моего старого адвоката Стю Лотона. С полгода не проявлялся.
>Дочь Кордовы найдена мертвой. Позвони мне.
Я закрыл сообщение, погуглил «Кордову», полистал результаты.
И правда. И, черт бы его побрал, в статьях то и дело встречалось мое имя.
«Опозорившийся журналист Скотт Макгрэт…»
Едва этот свежачок облетит собрание, я окажусь в перекрестье прицелов, меня засыплют вопросами.
Я внезапно протрезвел. Скользнул через толпу, вниз по спиральной мраморной лестнице. Никто ни слова не сказал, когда я схватил куртку, миновал бронзовый бюст хозяйки (художник бесстыдно злоупотребил свободой творчества, изобразив ее копией Элизабет Тейлор), из парадных дверей, с крыльца таунхауса, на Восточную Девяносто четвертую улицу. Зашагал к Пятой авеню, вдыхая октябрьскую сырость. Кликнул такси, забрался внутрь.
– Перекресток Западной Четвертой и Перри.
Когда отъезжали, я опустил окно, и в животе все сжалось от осознания этой реальности: дочь Кордовы найдена мертвой. Что это я такое выдал бездумно в эфире общенационального телеканала?
«Кордова – хищник, из того же теста, что Мэнсон, Джим Джонс, полковник Курц. У меня есть источник – он годами работал на семью режиссера. Кордову кто-то должен попросту убрать».
