Но разве Мефистофель не прав в том, что прогресс в конечном итоге ведет к «разрушенью»? Такая опасность существует. Основой нынешней, как и прежней, модели развития является хищническое отношение к природе и ее производительным силам. Этот путь способен привести к коллапсу важнейших экологических систем, без которых невозможна человеческая цивилизация: почвы, воды, климата. Гибель целых прибрежных регионов из-за повышения уровня моря, затяжные засухи, разрушительные ураганы — все это может стать реальностью, если процесс изменения климата ускорится. Однако спасение заключается не в отказе от технического освоения природы. Так куда же идти? Про мнимую идиллию доиндустриальной эры придется забыть. Путь «назад к природе» закрыт, мы можем двигаться только вперед, к более разумному, устойчивому природопользованию. Сегодня, когда человечество благодаря своей численности и современной технике могущественно как никогда, нам тем более необходимы инновации, вместе с тем мы обязаны продумывать их последствия и осознавать неизбывную двойственность прогресса. Риском чреват каждый шаг за нынешние рамки науки и техники, каждый выход на неведомые рубежи. Мы никогда не сможем просчитать все последствия и быть уверены, что благо не обернется проклятием. Но это не дает нам ни санкции на бездумные манипуляции природой, ни права опасливо цепляться за статус-кво. Мы можем лишь смотреть на безграничные научно-технические инновации как на беспрерывную учебу, что позволит своевременно вносить коррективы, если ситуация выйдет из-под контроля.
Третья зона утрат — «возрастающая неспособность получать удовольствие от производимого богатства». Бинсвангер говорит в этой связи о «потере настоящего». Жизнь «здесь и сейчас» оттесняется множеством забот, которых с ростом богатства становится все больше. Владелец состояния с тревогой смотрит в будущее, мучимый опасением разориться и потерять с таким трудом обретенное. Чем глобальнее рынки, тем менее они устойчивы. Владелец акций не знает покоя, он только и делает, что по разным признакам пытается угадать будущую конъюнктуру. «Инвестора изводят мысли о будущем экономики. Он не может довольствоваться настоящим, впадая прямо-таки в наркотическую зависимость от прогнозов… ему везде мерещатся знаки грядущих несчастий»[101]. Тонкое наблюдение, но все же это лишь половина правды. Бинсвангер во многом прав. Мы утопаем в журналах и газетах, помещающих биржевые сводки и инвестиционные предложения. Биржевые гуру предсказывают будущее, гадая на кофейной гуще. Игроки фондовых бирж с тревогой следят за повышением или понижением ставки, проклиная себя за то, что упустили момент заключить или расторгнуть сделку. Предприниматели просчитывают свою стратегию на смутных догадках о будущем спросе и предложении. Чем дальше государство перекладывает заботы о здоровье и старости на плечи своих граждан, тем больше растет их беспокойство по поводу будущего. Финансовый крах может вмиг опрокинуть все планы, связанные с пенсией или образованием детей. Наше материальное положение все больше зависит от ситуации на финансовых рынках, в которой простому смертному не разобраться. Нас угнетает нестабильность стремительно меняющегося мира с его экологическими кризисами и политическими конфликтами. Несмотря на небывалый объем общественного богатства, беспокойство по поводу будущего растет. Может, это происходит как раз из-за богатства, поскольку вместе с благосостоянием растет и страх его потерять?
