В случае Сагры тоже сотрудники Фонда взяли на себя функции следователей. Адвокат Настя Удеревская опросила всех, помогла оформить показания. Оперативники Фонда поехали в Сагру, прочесали лес, нашли стреляные гильзы, следы от пуль в стволах деревьев, телефонную сим-карту, которую кто-то из нападавших купил нарочно, чтобы пользоваться только в день нападения, а потом выбросил. Пробили эту сим-карту по милицейским базам данных, вычислили человека, который эту карту покупал.
А еще нашли в кустах разрубленный мотоциклетный шлем. И выяснилось, что по дороге в Сагру нападавшие сбили мотоциклиста, расколотили ему шлем, а мотоциклист (спасибо, что живой) уехал домой и обращаться в полицию побоялся.
Постепенно это самодеятельное следствие под руководством Ройзмана накапливало материалы и, сложившись, должно было лечь областному прокурору на стол, даже уже и с написанным обвинительным заключением против кавказской банды – бери да в суд подавай.
Это дело против сагринского Цыгана и друзей его, кавказских бандитов, могло стать одним из множества подобных дел. Люди пожаловались Ройзману, Ройзман с фондом «Город без наркотиков» разобрался, провели расследование, результаты доложили местным правоохранителям, заставили восстановить справедливость – частное дело было бы, локальное. Если бы не Аксана.
Потому что Аксана не мыслила категориями восстановления справедливости на местном уровне. Аксана мыслила в федеральном масштабе. И агентство URA.RU, в отличие от всех средств массовой информации, которые помогали Ройзману прежде, было не местным, было федерального значения.
Первая же статья в URA.RU называлась «Война в Сагре. Русские взялись за вилы и обрезы». В этом заголовке было слово «вилы», отсылавшее к крестьянским восстаниям позапрошлых веков, было слово «обрезы», отсылавшее к гражданской войне прошлого века, и были, наконец, два современных слова федерального значения – «война» и «русские».
«Война» – в смысле не пятничная драка, пусть бы даже и со стрельбой. Не вооруженная разборка, ибо кого на Урале напугаешь вооруженными разборками? А «война» – страшное слово, которое в последний раз официально звучало в 1941 году, слово, которое привело сюда на Урал со всей страны военные заводы и приучило жителей знать, что как бы завод ни назывался – «Эльмаш», «Уралмаш» или «Уралвагон», – все равно там делают не машины и не вагоны, а оружие.
«Русские» – в том смысле, что события в Сагре становились в грозный ряд националистических бунтов, потрясавших Россию 2010-х годов. В один ряд с погромом на Манежной площади в Москве. В один ряд с резней в карельской Кондопоге. Мрачная неуправляемая сила, разбираться с которой должна, без сомнения, федеральная власть. И если разбирается Ройзман, то выходит так, что он здесь был представителем федеральной власти, а тогдашний губернатор Мишарин только мешался ему.
