— Ну что там, осел? — заревел барон. — Почему ты стоишь, выпучив глаза, как огромная лягушка в апоплексическом припадке? (Барон замечательно умел подбирать сравнения.) Что с тобой? Говори! Ты что, онемел?
Несчастный слуга предпринял отчаянную попытку заговорить и наконец выдавил из себя:
— Благородный сэр!..
— Очень хорошо! Замечательное начало! — одобрил барон более довольным тоном, ибо любил, когда его называли «благородным». — Продолжай! Не ждать же тебя целый день!
— Благородный сэр, — заикаясь, пролепетал встревоженный слуга, — а где... где... вообще... ваш гость?
— Ушел! — твердо и непререкаемо ответил барон, непроизвольно указывая большим пальцем себе за спину. — Ушел! Ему нужно было отдавать и другие визиты, поэтому он снизошел и отправился их отдавать... а где мое вино? — внезапно поинтересовался он, и слуга с радостью вручил ему кубок и вышел из комнаты.
Барон одним глотком осушил кубок и подошел к окну. Его недавнюю жертву нигде не было видно, но барон, задумчиво уставившись на то место, куда упал синьор, пробормотал с безжалостной улыбкой:
— Сдается мне, я вижу вмятину на земле. — В этот момент мимо прошла загадочного вида фигура, и барон, глядя ей вслед, невольно подумал: «Интересно, кто бы это мог быть!» — Он долго смотрел в сторону удаляющихся шагов, и в голове его была только одна мысль: «Нет, ну все-таки, интересно, кто бы это мог быть?»
Опустилось за горизонт западное солнце, и сумерки уже воровской тенью крались по земле, когда второй раз за день загудела труба, висевшая у ворот замка. И снова уставший слуга поднялся в покои своего господина, но на этот раз он сопровождал совершенно нового посетителя:
— Мистер Мильтон Смит! — Барон поспешно поднялся с кресла, услышав нежеланное имя, и шагнул вперед, чтобы встретить гостя.
— Сердечные поклоны, благородный сэр! — начал прославленный гость напыщенным голосом и тряхнул головой. — Мне случилось услышать ваше имя, и я принял твердое решение посетить вас и узреть до наступления ночи!..
— Что ж, прекрасный сэр, надеюсь, вы удовлетворены зрелищем, — перебил его барон, желая прекратить разговор, которого он не понимал и который был ему не по нраву.
— Оно радует меня; — последовал ответ, — более того, настолько, что я мог бы пожелать продлить удовольствие, ибо присутствует Жизнь и Правда в тех тонах, которые напоминают мне сцены прежних дней...
— В самом деле? — осведомился барон, в значительной степени озадаченный.
