Власов быстро переоделся, умылся и, вернувшись в столовую, сел рядом с женой.
— Устал? — спросила она.
— Очень!
— Леша, борщ будешь есть? — послышался голос Матрены Дементьевны из кухни.
— Нет, мама, какой уж там борщ на ночь-то глядя!.. Дай простокваши с хлебом.
— Как хочешь, — мать поставила перед ним банку домашней простокваши, хлеб, сахарный песок.
— Ну что за еда для взрослого мужика! — Мать покачала головой и ушла к себе.
— Денег не дали? — спросила Анна Дмитриевна.
— Не дали, — ответил Власов. — Если хочешь знать, дело даже не в том, дали нам денег или нет, — это частность, касающаяся только нас. Вопрос значительно сложнее… Отраслевые управления, Госплан, гостехника, комитет труда и зарплаты, финансовые органы — все планируют, раскладывают по полочкам, усиленно контролируют, а о перспективах развития промышленности мало кто думает. Мы топчемся на месте. А если кто-нибудь пытается хоть на самую малость отступить от этого порядка, раздается грозный окрик: не мудри, не лезь поперед батьки в пекло, не будь белой вороной! Работай, как все!..
Власов отодвинул пустую баночку.
— Ты извини меня, Аннушка, — я, как маньяк, все об одном!.. Как твои дела? Ведь скоро защита.
— Вроде нормально.
Почему вроде?
— Руководители нашего института продолжают твердить, что я скорее эмпирик, чем теоретик… Академик Соболев ворчливый, но справедливый старик и большой ученый, ему многое можно простить. Хуже с Мануйловым, — этот педант, сухарь, воинственный сторонник чистой теории… В общем, и у нас свои болячки, не говоря уже о мелких склоках на почве ущемленного самолюбия и ревности к чужим успехам…
— Да… Похоже, пройдет немало времени, пока люди не освободятся от всех этих страстей и страстишек…
— Может быть, мои шефы в чем-то и правы. Меня действительно всегда больше интересовали практические результаты научных экспериментов, чем теория. Кстати, я ведь хорошая жена: занялась технологией крашения синтетических волокон. Пока ничего путного не добилась, — крепкий оказался орешек!
— Это очень, очень важно! В век синтетики нет ни оборудования, ни нужных красителей — ничего. Всегда так: сперва создадим горы неведомого сырья, а потом ломаем голову, как его использовать. В красилке сплошной брак. Из трех-четырех партий пряжи сумели покрасить более или менее прилично одну. Остальные перекрашиваем в черный цвет… Знала бы ты, как все это надоело! К черту!.. Я всю жизнь тем и занимаюсь, что с кем-то воюю. Иногда подумываю — не пора ли бросить все, подыскать себе тихую пристань и там коротать остаток положенного времени…
