Солдаты с собаками провели их через забор из колючей проволоки в грязный двор, затем в деревянно-брезентовый павильон; вскоре в помещении, рассчитанном на несколько сотен человек, скопилось больше тысячи заключенных. Весь интерьер представлял собой просто пустое пространство. Единственной защитой им служили брезентовый потолок и стены. Кроватями – голая земля. В первую ночь в палатках расстояние между спящими телами было не больше пары сантиметров; Алексу и Имре едва удалось поспать час, прежде чем их разбудил толчок локтем и чей-то крик боли. К рассвету роса до нитки промочила их скудную одежду.
Довольно быстро стало очевидно, что палаточный лагерь сконструировали в качестве временного изолятора. В отличие от форта здесь не было возможности помыться, только канава для отходов вдоль забора. Работы и хоть как-то организованной рутины здесь тоже не было. Каждое утро Алекс и Имре сидели в грязи возле палатки и вытаскивали из одежды вшей – чтобы, впрочем, вновь увидеть их там на следующее утро. Охранники разрешали им шататься вдоль изрытого колеями коридора, проходившего посередине лагеря, но запрещали приближаться к другим палаткам. Дни напролет они либо копали отхожие места, либо ждали грузовиков с плесневелым хлебом и репой. Редкие появления жестяных банок с кофе вызывали панические давки. Несмотря на запрет, некоторые узники вырывали траву с корнями и набивали ей рты. Кое-кого пристреливали, но многие оставались безнаказанными.
В конце первой недели в палаточном городке лагеря разбушевалась дизентерия. Ежедневно двадцать или тридцать трупов тащили по грязи до забора и сбрасывали в большую яму сразу за ним. Имре и Алекс тихо признались себе, что единственной целью их здесь пребывания была смерть.
Довольно скоро по лагерю прошел слух, что охрана без предупреждения забирает людей из бараков и выводит их за пределы форта. Где их держали, никто не знал. Поначалу Тибор слышал, что забирали только евреев, но на самом деле основная масса пропавших была венграми, многие из которых были евреями. Поскольку в его блоке в основном жили немцы, поляки и бельгийцы, Тибор считал, что находится в относительной безопасности. И все же наверняка сказать было нельзя. Достаточно было оступиться единожды.
Когда Тибор не увидел гуляющего по двору Исаака, он запаниковал. Ну точно, румын забрали утром, когда эсэсовцы колотили в дверь. Как только он услышал стук и крики, Тибор сразу же нырнул под койку. Оставался там, пока тяжкие шаги не утихли по направлению к площади. Даже когда все стихло, он не торопился вставать с холодного пола под койкой. Следующие несколько дней он держался подальше от этого здания, хотя ему было любопытно, были ли Саака и его друзья все еще там, внутри. Но пойти проверить и рисковать смысла не было.
