— Да, все хорошо — шепнула ему на ухо девушка и снова выдавила улыбку, слушая истории матери Анжело о детстве во Франции и мечте стать актрисой. Она думала совсем о другом, но кивала в знак согласия.
Служанки приносили разные вкусные блюда, но ей кусок не лез в горло. Сессилия осушила одним глотком холодную воду, не замечая пристального взгляда Анжело, одновременно следящего за жестами матери и наблюдавшего за поведением Сессилии.
Его настораживал загадочный блеск в ее шоколадных глазах и то, что она через каждые пять минут прикусывала губу, вселила в него сомнение. Она что-то собирается делать. Но что? Она настояла на приезд к его родителям, но не выглядела — таки довольной.
— Извините — Сессилия, придерживая живот, вышла из — за стола — Я скоро вернусь.
— Куда ты? — быстро спросил ее Анжело.
— В дамскую комнату — солгала Сессилия. Отец ее мужа уединялся всегда в кабинете, куда никто, даже жена не имела право входа.
— Я с тобой — выпалил Анжело и понял, как это прозвучало по укоризненному взгляду матери и хихиканью молодых служанок. Ничего не говоря, он подцепил вилкой филе рыбы и положил на тарелку.
У него вовсе пропал аппетит. Что-то его жена замышляла. За месяц, пусть и не полностью, но он изучил ее. Эта скованность чем-то объяснялась.
Сессилия постучала в деревянную дверь с удивительной резьбой и, не дождавшись ответа, вошла в затемненное помещение. Только светильник на столе освещал комнату. Пожилой мужчина с суровыми чертами лица медленно протянул каждую букву:
— Закрой дверь.
Сессилия машинально исполнила его просьбу и перевела дыхание, повторяя мысленно заученную речь.
— Вы не можете поступать так беспощадно с сыновьями, а тем более с Ангелосом. То, что он ослушался вас, не значит, что он не любит вас. Вы должны войти в его положение — запричитала Сессилия, но презрительный взгляд, обращенный в ее сторону, поколебал ее уверенность.
— Кто тебе рассказал обо всем? — не получив ответа, старик процедил: — Кто же, кроме Анжело.
— Не надо — вступилась за мужа Сессилия — Он очень переживает за вас, но ему очень тяжела разлука с братом.
— Милочка, вы не женаты и года, а ты осмеливаешься высказывать мне что-то? — Его злорадный смех поднял в ней волну тошноты, но Сессилия сдержалась, сжав кулаки.
Он оказался не только противным человеком, но и самовлюбленным.
— Я просто не хочу, чтобы страдал мой муж — честно призналась Сессилия.
— А я хочу, чтобы этот негодяй страдал — ударив кулаком об стул, прогремел старший Габрис.
