Раньше все было гораздо проще. Они по–настоящему дружили, попадали во всевозможные переделки, вместе преодолевали трудности и поддерживали друг друга. Гарри всегда хорошо относился к Гермионе, она была для него кем–то, вроде боевой подруги, но о возможности других отношений с ней он даже не задумывался. К тому же, не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы заметить, какие взгляды бросает на их лучшую подругу Рон.
— Эй, Поттер! – стоящий рядом с ним Дин Томас ощутимо толкнул его локтем в бок. - Этого ингредиента нет в составе зелья.
Гарри раздраженно кивнул, со злостью отбрасывая корень имбиря в сторону.
Во всем виновата она! Гарри совершенно не понимал, зачем Гермиона поцеловала его, зачем сделала это с ним. Он весь день старался не думать и не вспоминать их злосчастный поцелуй, но одновременно с этим чувствовал, что не способен забыть этот неповторимый вкус ее губ, забыть, как она сама потянулась к нему, забыть осторожное движение языка по его нижней губе. Мысли об этом невероятно возбуждали, заставляя тем самым ненавидеть себя еще больше.
Когда Гарри вспоминал о Роне или Джинни, к горлу подкатывала невыносимая горечь, а сердце болезненно сжималось. Это чувство было очень знакомо ему. Чувство вины, которое в последнее время ощущалось слишком остро и слишком часто. Он чувствовал себя виноватым перед Джинни за то, что не мог сказать ей всей правды, за то, что ответил на поцелуй Гермионы, не заботясь о ее чувствах и даже не вспомнив о них. Да, пусть у них с Джинни не все было гладко и они часто выясняли отношения, но ведь они любили друг друга. Во всяком случае, до вчерашнего вечера Гарри в этом не сомневался.
Также, парень знал, что виноват перед Роном. Для него ведь не было секретом, как его непутевый друг относится к ней, тем не менее, он позволил произойти всему тому, что произошло. Конечно, если бы Гермиона первой не потянулась к нему, Гарри никогда бы не решился на подобное. Никогда бы не поступил так с лучшим другом. Но она потянулась.
Прими уже это, как данность, Поттер.
И сейчас, он опять чувствовал ее. Боль. Может, она просто и не девалась никуда, поджидая удобного случая, чтобы снова заявить о себе. А теперь ощущалась особенно сильно, причиняя почти физические страдания.
Урок подходил к концу. Гарри налил сваренное зелье в колбу и направился к преподавательскому столу. Он не сомневался, что получит за свое сегодняшнее творение как максимум отвратительно. Слишком много лишних мыслей в голове, мешающих сосредоточиться. Впрочем, он ведь никогда и не отличался особой успеваемостью по этому предмету. Но сейчас это было последним, что волновало его. Хотелось только побыстрее сбежать из сырого кабинета, с головой окунувшись в тренировку. Это было единственным, что помогало ему отвлечься от тяжелых мыслей. Квиддич.
