— Благодарю, что дала мне еще один повод для беспокойства.
— А теперь это письмо. Это проклятое письмо от нее.
Они замолчали, когда вернулась официантка с подносом. Клубный сэндвич[68] для Джейн, салат «Цезарь» с небольшой заправкой для Мауры. Только после того, как она ушла, Маура негромко спросила:
— А ты когда-нибудь получала письма от него?
Ей не было нужды произносить его имя, они обе знали, о ком говорила Маура. Рефлекторно Джейн нащупала пальцами рубцы на ладонях, куда Уоррен Хойт вонзил скальпели. Она не видела его уже четыре года, но могла бы вспомнить каждую деталь его лица, лица настолько непримечательного, что оно могло бы раствориться в любой толпе. Заключение и болезнь несомненно состарили его, но у нее не было никакого желания смотреть на эти изменения. Она была достаточно удовлетворена тем, что восстановила справедливость, пустив ему пулю в позвоночник, и его наказание будет длиться всю жизнь.
— Он пытается отправлять мне письма из реабилитационного центра, — сказала Джейн. — Диктует их своим посетителям, а те отправляют мне. Я сразу же их выбрасываю.
— Ты никогда их не читала?
— Для чего? Это его способ попытаться остаться в моей жизни. Дать мне знать, что он все еще обо мне думает.
— О женщине, которой удалось ускользнуть.
— Я не просто ускользнула. Я та, кто его поймала. — Джейн издала грубый смешок и взяла свой сэндвич. — Он одержим мной, но я не потрачу ни доли секунды на мысли о нем.
— Ты действительно совсем о нем не думаешь?
Вопрос, заданный столь тихо, на мгновение повис без ответа. Джейн сосредоточилась на сэндвиче, пытаясь убедить себя в том, что она сказала правду. Но как это вообще возможно? Запертый в ловушке своего парализованного тела, Уоррен Хойт все еще обладал над ней властью из-за их общей истории. Он видел ее беспомощной и перепуганной, он был свидетелем ее поражения.
— Я не дам ему такой власти надо мной, — ответила Джейн. — Я отказываюсь о нем думать. И именно так должна поступить и ты.
— Даже несмотря на то, что она моя мать?
— Это слово не имеет с ней ничего общего. Она донор ДНК, не более.
— Это имеет большое значение. Она — часть каждой клетки моего тела.
— Я считала, что ты с этим разобралась, Маура. Ты оставила ее позади и поклялась, что никогда не обернешься. Почему же ты изменила свое решение?
Маура опустила глаза на свой нетронутый салат.
— Потому что я прочитала ее письмо.
— Догадываюсь, что она нажала на все нужные кнопки. Я твоя единственная кровная родственница. У нас нерушимые узы.
