Я отвечаю не сразу. Я особо не интересовался, как протекает чума, и тогда прервал разговор с Анденом, как только речь зашла о моем брате.
– Понятия не имею, – признаю я.
– А потом вирус перекинется на Республику. – Иден опускает голову и сплетает пальцы. – Может, они прямо сейчас распространяют его. Захватив столицу, они ведь заразят ее?
– Понятия не имею, – повторяю я.
Иден ищет взглядом мое лицо. Его слепые глаза наливаются скорбью.
– Знаешь, ты не должен все решать за меня.
– Я и не думал, что все за тебя решаю. Не хочешь ехать в Лос-Анджелес? Там безопаснее, и я же сказал – я скоро приеду к тебе. Обещаю.
– Нет, я о другом. Почему ты решил утаить это от меня?
Вот причина его расстройства.
– Ты шутишь?
– Почему? – не отстает Иден.
– Ты бы согласился?
Я наклоняюсь, оглядываюсь на солдат и толпу гражданских, потом тихо говорю:
– Да, я заявил о поддержке Андена, но я вовсе не забыл, как Республика обошлась с нашей семьей. С тобой. Я видел, как ты заболел, тогда чумные патрули пришли к нашим дверям и вывезли тебя на каталке, помню твои радужки, почерневшие от крови…
Я замолкаю, закрываю глаза, чтобы прогнать ту сцену. Она миллион раз проходила перед моим мысленным взором, нет нужды возвращаться к ней. В затылке вспыхивает боль.
– А ты не подумал, что я знаю? – возражает Иден тихо, вызывающе. – Ты ведь мой брат, а не наша мама.
Я смотрю на него, прищурившись.
– Теперь я твоя мама.
– Нет. Мама умерла. – Иден делает глубокий вдох. – Я помню, как обошлась с нами Республика. Конечно помню. Но Колонии идут на нас войной. Я хочу быть полезным.
Не могу поверить, что слышу эти слова от Идена. Он не отдает себе отчета в коварстве Республики… неужели он забыл про их эксперименты? Я беру его за тоненькое запястье:
– Ты можешь погибнуть. Понимаешь? И вполне вероятно, в твоей крови ничего не найдут.
Иден снова отстраняется от меня:
– Решать должен я, а не ты.
Он повторяет слова Джун.
– Отлично, – сдаюсь я. – И какое же твое решение, малыш?
Брат собирается с духом и говорит:
– Я, пожалуй, хочу помочь.
– Хочешь помочь им? Ты шутишь? Ты так говоришь из чувства противоречия?
– Нет, я серьезно.
Комок подступает к горлу.
– Иден, мы потеряли маму и Джона. Папа пропал. У меня почти никого не осталось. Я не могу лишиться еще и тебя. Все, что я делал до этого дня, я делал ради тебя. Я не позволю тебе рисковать жизнью ради Республики… или Колоний.
Вызов в глазах Идена блекнет. Он ставит локти на ограждение путей, опирается головой на ладони.
