…Николай отстранился от картин прошлого — не до них сейчас, в дороге будет вдоволь времени на воспоминания. Но они не отступали. Перед глазами явилось детство. Показалось, что не так уж и тяжело им с матерью жилось в те черные годы, как-то отступало печальное и горькое, а на его место приходило отрадное. Он понял — бывает, что такая иллюзия спасает душу от безмерных страданий, которых он успел натерпеться, и высвобождает в ней место для счастья.
Признателен Николай был и заводчанам за то, что пригрели его, когда пришел к ним учеником плотника, дали возможность ощутить себя частью сильного, трудолюбивого коллектива. Припомнилось, как в конце августа его вызвали в контору.
— Ты, мальчик, числишься у нас на временной работе, — сказал начальник отдела кадров. — Так вот завтра у тебя будет последний рабочий день.
— А почему?
— Учиться тебе надо, а не работать. Сентябрь уже на носу, в школу пора идти.
Анна Александровна, опять овдовевшая в войну, когда Николай передал ей этот разговор, воскликнула в отчаянии:
— А что же мы будем есть?! Сиротки мои… — заплакала, обняв младших детей.
Так и оставило Николая детство, ибо назавтра он попросил заводское начальство о переводе на постоянную работу. Спасибо, что ему пошли навстречу.
С этого времени он остался там навсегда. И потянулись взрослые заботы — накормить, одеть, защитить, починить крышу над головой, вывести в люди малышей. Денег не хватало, поэтому пришлось перейти в литейный цех формовщиком — там больше платили, была добавка за вредность. Опять ему разрешили, несмотря на то что детям работать на вредном производстве запрещалось. А что было делать?
И вот только хлеба вволю наелись, начали на ноги подниматься, а тут — армия. Брали Николая в Севастополь, на Черноморский флот, где служба длилась пять лет. Мать плакала: было ей страшно оставаться без кормильца. Тосковала и о том, что сын еще не видел жизни, а уже должен был нести трудную мужскую повинность, да еще так долго.
Угощать гостей, приходивших на проводы, чтобы пожелать новобранцу счастливой морской службы, особенно было нечем. На стол поставили варенный картофель, пирожки с тыквой и вишневым вареньем — местный деликатес. Был, конечно, и самогон, а на закуску — сало. Разжились на такой случай. Да и люди приносили у кого что было, приходили, спасибо им, не с пустыми руками, так как знали, куда идут.
Николай не пил хмельного — не полагалось. Был в белой сорочке, перевязанный рушниками, растроганный и торжественный. Так бывает, когда внешне человек вроде является причиной торжества, массового праздника, а внутренне весь уже где-то далеко, всеми мыслями и душой уже находится в пути к новому или при деле, к которому призван. И тут для начала очень важно получить от массы людей, причастившихся к тому великому, значительному, что ждет человека, положительный заряд, энергетический импульс, духовное благословение и побуждение. По сути для того ведь люди и приходят, поддержать товарища!
