Нептуну на алтарь | страница 31

Это Лида разбудила эти ощущения, хотя они со временем непременно пришли бы и сами, но она, как катализатор, ускорила в нем созревание разлуки, которая скоро должна свершиться, разлуки с морем, с крейсером, с колыбелью его возмужания. Ускорила боль расставания и вместе с тем высветила ее, чем подала надежду, что она будет преодолена. Она принимала на себя его муки, связанные с отвыканием от морского коллектива, бралась перевязать обезболивающим чувством любви разорванную пуповину, крепко соединяющую Николая с боевыми обязанностями, строгой дисциплиной, устойчивым образом жизни, ответственностью за долг перед страной. Конечно, эти качества и в обычной жизни нужны, но здесь и там они измерялись разными мерками. Поэтому он благодарил судьбу за встречу с Лидой, которая беспокоила и успокаивала его, резала по живому сегодняшний день и вместе с тем помогала преодолеть отчаяние от грядущих перемен, связанных с демобилизацией.

После раздумий и тихих страданий он понял, что на военной службе успел узнать настоящую дружбу, чувство взаимовыручки, причастности к крепкому коллективу, к суровому мужскому делу. А любовь, семья, дети? Они еще не пришли к нему! А ведь это не менее важные реалии, чем те, которыми он занимался до сих пор. Это было великое открытие, и оно пришло вовремя. Оно должно было компенсировать потрясение от резкого изменения смысла жизни, ждущего его после завершения службы.

Проведенные с Лидой вечера должны были стать прологом к будущим дням, к неизведанным чувствам Николая, к его новому месту среди людей.

— Будешь писать? — спросил он, когда девушка провожала его на вокзал.

— Конечно.

Лида подарила ему свою фотографию, где застыла на стуле среди замечательного зеленого лета. Нарядная шляпка дополняла наивную обворожительность юности.

^{>Лида Харитонова, сентябрь 1955 г.}

Письма из дому… как много они значили для военнослужащих срочной службы! Это были тонкие паутинки, органически объединяющие в одну цепочку их детство, юность и взрослую жизнь. Благодаря этим хрупким, эфемерным связям в сознании ребят, возможно, впервые оторванных от родителей, не перерывался поток времени, сохранялась логика и последовательность жизни. Не возникало ощущения случайности, ненужности или большой продолжительности службы, исчезала мысль, что она — это что-то аномальное или второстепенное, не достойное добросовестных усилий. К ним — незакаленным, не покрытым защитной чешуей от ударов инородных, непривычных впечатлений — в письмах долетали и материнская забота, и тепло родительского очага, и девичья пронзительная нежность. Получая письма, ребята служили Родине спокойно и с полной отдачей.