Валентин расстроился: он особенно ждал в эту ночь руководства, которое мог дать ему сон после прошлых тяжелых открытий. Но можно ли ждать полезных снов, если самые подходящие для этого часы он проведет на эстраде?
— Мы можем лечь спать пораньше, — заметила Карабелла. — Сны приходят в любой час. Или, может, тебе назначено время послания?
Это было нахальное замечание для той, которая еще недавно трепетала перед Валентином. Он улыбнулся, показывая, что не обижен — он заметил тень сомнения, мелькнувшую за ее насмешливостью, — и сказал:
— Я могу вообще не уснуть, зная, что придется встать так рано.
— Пусть Делиамбер коснется тебя, как в прошлую ночь, — посоветовала Карабелла.
— Я предпочитаю сам найти способ заснуть, — ответил он.
Так он и сделал после дневных занятий и приличного ужина в отеле.
Он занял отдельную комнату и до того, как лечь в постель на прохладные тонкие простыни, годящиеся, как говорила Карабелла, и для герцога, поручил свой дух Леди Острова и молил ее о послании. Такое разрешалось и часто делалось, но не всегда давало результаты. Теперь ему больше всего нужна была помощь Леди. Если он был свергнутым Короналем, тогда она была его матерью как по плоти, так и по духу, и могла подтвердить его личность и направить на поиск.
Засыпая, он старался вызвать зрительный образ Леди и ее Острова, дотянуться через тысячи миль до нее и сотворить мост, какую-то искру сознания через эту безмерную брешь, чтобы Леди могла иметь контакт с ним. Ему препятствовали пробелы в памяти. Считалось, что каждый взрослый маджипурец знает черты лица Леди и географию Острова также хорошо, как лицо своей матери и предместья своего города, но искалеченный мозг Валентина представлял собой пустоту, которую надо было заполнять воображением, да еще наугад. Как она выглядела в ту ночь в фейерверке над Пидрудом? Круглое улыбающееся лицо, длинные густые волосы. Очень хорошо. А дальше? Предположим, что волосы черные и блестящие, черные, как и у ее сыновей Лорда Валентина и покойного Лорда Вориакса. Глаза карие, теплые, живые, губы полные, щеки слегка впалые, в уголках глаз тонкая сетка морщин. Величавая, крепкая женщина. Она прогуливается по саду между пышных цветущих кустов, желтых тонигалий и эльдеронов, пурпурных тухлей, всего богатства тропической растительности. Она останавливается, чтобы сорвать цветок и воткнуть его в волосы, идет дальше, по белым мраморным плитам, петляющим между кустами, появляется на широком каменном патио на склоне того холма, где живет, и смотрит вниз на террасы, ступенями спускающихся к морю. Она смотрит на запад, на далекий Зимрол, закрывает глаза и думает о своем потерянном, брошенном в странствии сыне, который сейчас в городе гейрогов. Она собирает силы и посылает нежное послание надежды и поддержку Валентину, изгнанному в Долорн.
